— Не будь такой мелочной, Алина. Мы оба знаем, что Фьерда сама навлекла на себя беду.
Глаза Алины яростно сверкнули.
— Ты убил солдат. Я видела землю, изрытую разрезом.
— Значит, ты недалеко от равкианской границы, — улыбнулся Дарклинг.
Алина напряглась. Прожив одну жизнь при дворе и несколько — среди незнакомцев, она так и не научилась хорошо скрывать свои чувства. К ее чести, она не стала отрицать правду и, сглотнув, бросила взгляд на стол.
— Журналы Морозова.
— Да. Спасибо, что сохранила их для меня.
— Я хранила их не для тебя.
— Тогда для кого, раз не собиралась сама их изучать?
— Может, мне стоило их сжечь, — выплюнула Алина.
Дарклинг нахмурился. Алина оставалась все такой же безрассудной и все еще могла залезть ему под кожу. Он встал, пальцы невольно замерли на дневнике. Внезапно к нему пришла идея, как наказать Алину за то, что оставила его одного. За то, что ослабила Равку. За то, что отвлекала его. За то, что не откликнулась на его зов, не взяла его фамилию.
— Когда мы шли через границу, — он взял в руки проклятый дневник и шагнул к камину, — я наткнулся на заброшенную оранжерею.
Алина озадаченно нахмурилась.
— И решил полить цветы?
Дарклинг горько усмехнулся и открыл дневник.
— Нет. Я нашел на столе старый дневник. Кажется, последний раз его читали лет двести назад.
Дарклинг подождал, пока Алину накроет узнаванием: лицо побледнело, на глазах выступили слезы. И только тогда прочитал:
— Мальен Орецев.
Слова звучали непривычно на языке. Он в первый и последний раз произнес это имя.
— Александр… — взмолилась Алина.
Дарклинг встретил ее взгляд и бросил дневник в огонь.
— Нет! — Алина кинулась к камину, но ее пальцы прошли сквозь пламя. Бумага быстро занялась.
Дарклинг встал рядом с ней на колени. По щекам Алины катились слезы. Даже сейчас она делала его слабым, как и Равку.
— Пусть это послужит тебе напоминанием, — Дарклинг притянул Алину к себе, несмотря на ее попытки вырваться. — Я могу не знать, где ты прячешься, но ты прекрасно знаешь, где нахожусь я, и что я готов сделать. Я устал от игр.
Он крепко схватил ее за подбородок, заставляя посмотреть на себя, и мягко сказал:
— Вернись в Малый дворец, Алина. Или тебе не понравится то, что я сделаю.
Алина зарычала и оттолкнула его.
— Не трогай меня!
Дарклинг горько рассмеялся.
— Ты уже не девушка, солнышко мое. К кому ты пойдешь? Не осталось никого, кто бы помнил твое имя, кроме меня.
Алина закрыла глаза, словно слова ранили ее, и исчезла.
Дарклинг со злобной ухмылкой наблюдал, как огонь пожирает последнее, что осталось от следопыта. Он приложил руку к шраму на груди. Теперь они были равны.
***
Он чувствовал горе Алины через связь, но не пришел к ней, как сделал в прошлый раз с ее царем. Ему надоело смотреть, как он любит других мужчин. Мертвецов. Дни перетекали в недели, а затем в месяцы; горе превратилось в гнев, а гнев в нечто холодное и тяжелое. Дарклинг хорошо знал, как называется это чувство — одиночество.
Они одержали очередную победу над Фьердой. На это раз военные советники заметили, что у Дарклинга на каждого солдата приходится по два гриша. И потери оказались меньше, чем прогнозировал Максим. После третьей успешной операции царица предложила ему личные апартаменты в Малом дворце. Дарклинг вежливо отказался, чем заслужил одобрение царицы и экипаж в подарок.
Война продолжилась, и они перешли в наступление: Равка заняла земли на северо-востоке. Народ восхвалял его. Дарклинг больше не монстр, прячущийся под кроватью, а могущественный командир, охраняющий детей. Люди начали лучше относиться к гришам.
Максим стал держаться отстраненно и перестал приглашать Дарклинга сыграть в покер или пропустить по стаканчику кваса после тренировок. Но Дарклинг не сильно расстроился, ведь Оксана стала приглашать его на чай.
Равка воевала уже год. Гибли солдаты, но производство развивалось, экономика росла. Чего стоят жизни нескольких отказников, когда большая часть Равки процветает, а фьерданцы бегут, поджав хвосты? На следующий год, когда Равка отвоевала еще четыре новых территории, Алина наконец вернулась.
***
Дарклинг впервые заметил Алину на краю лагеря: волосы спрятаны под шапкой, на плечах тяжелая шинель. Это напомнило ему, как она впервые пришла к нему в Малый дворец, словно призрак, используя их связь. С нее станется шпионить за ним.
Их отряд разместился на границе Новоравки и Фьерды. Алина осматривала лагерь, впитывая в себя все изменения: новейшее оружие, форму с нарукавными повязками. Ее, без сомнения, радовало, что отказники и гриши были все еще тесно связаны.Подойдет ли она к нему? Дарклинг сомневался, что на этот раз воссоединение будет приятным, хотя он оказал ей услугу. Он так и не решил, как поступить, когда к нему с докладом подошел разведчик. Когда Дарклинг снова посмотрел в ее сторону, Алины уже не было. В следующий раз он столкнулся в ней во время обеда. Алина сидела в конце скамьи и хмуро смотрела на него. На протяжении всей трапезы она не произнесла ни слова. Дарклинг разглядывал ее в ответ, пока его присутствие не потребовалось на собрании. Он мельком видел Алину тут и там: возле казарм, посреди группы эфириалок, рядом с медицинской палаткой. Так продолжалось три месяца. Дарклинг звал ее через связь, но Алина не отвечала.
Он ненавидел, когда с ним играли.
Дарклинг с солдатами возвращался после небольшой стычки с новоравкианскими (фьерданскими) повстанцами, когда снова увидел Алину. Она отвернулась от него, плотнее запахнув шинель. Рядом с ней стоял светловолосый юноша и, глядя в землю, что-то бормотал.
Терпение Дарклинга кончилось. Извинившись перед своими лейтенантами-гришами, он уверенно зашагал к Алине и уже собирался ее окликнуть, как Алина, все еще стоя к нему спиной, вдруг сказала:
— Мне жаль.
Дарклинг застыл, пораженный услышанным: она никогда не признавала, что предала его.
— Ты уверена? — отказник перестал буравить взглядом землю и теперь смотрел прямо на нее.
Дарклинг затаил дыхание.
— Уверена, товарищ Красавет, — кивнула Алина.
Дарклинг отметил про себя привлекательность отказника. И когда тот улыбнулся Алине, Дарклинга охватила холодная ярость.
— Я же просил называть меня Пашей, Марья.
Алина коротко рассмеялась.
— А я просила называть меня товарищ Сажина.
Мальчишка ухмыльнулся и наклонился к Алине.
— Может, я… — он осекся, наконец заметив Дарклинга. — Товарищ Старков, чем могу помочь?
Позже он с удовольствием вспомнит, как Алина замерла при звуке его вымышленного имени, но тогда гадал, как так вышло, что какой-то солдат знал об Алине, а он — нет.
— Полагаю, вас ждут дела в другом месте, товарищ, — медленно произнес Дарклинг.
Солдат неуверенно кивнул.
— Конечно, товарищ Старков, — прежде чем уйти ему хватило наглости улыбнуться Алине. — Марья… Товарищ Сажина.
— Паша.
Дарклинг схватил Алину за руку и наклонился к ее уху. Теперь он видел, что волосы под шапкой выкрашены в темный, а из-под шинели выглядывал воротник мундира. Его обуял гнев, но он сумел совладать с голосом.
— На пару слов.
Алина по-прежнему не смотрела на него.
— Как скажете, товарищ.
Когда Дарклинг притащил Алину к своей палатке охранники, заметив разъяренного генерала, поспешили ретироваться. Некоторые при этом бросили на Алину сочувствующие взгляды.
Втолкнув ее внутрь, он тут же отпустил ее руку. Алина выглядела больной — изможденное бледное лицо, темные круги под глазами — но с вызовом посмотрела на него.