– О да, – отвечаю я, с радостью меняя тему. – Я планирую обличительный материал о феномене макарон в пакетах против картонных упаковок.
– Не могу это пропустить, – серьезно говорит он. Я смеюсь. – Как называется твой блог? – продолжает он.
Мои глаза широко распахиваются. Я не думала о том моменте, когда мне нужно будет рассказать ему о том, как называется мой блог. Он снова улыбается мне. Мое сердце по-идиотски подпрыгивает. Я не могу со всем этим справиться.
Я снова сосредотачиваюсь на земле.
– Эм… знаешь что? Это ничто. Тебе не нужно знать. – Я слегка ускоряю шаг. Думаю, мы уже всего лишь в квартале от Карлстона. Возможно, я смогу уклониться от этого вопроса.
– Эй, ты сказала, что я могу почитать написанное тобой, – тихо протестует он.
– Это странное название, – признаюсь я.
– Какое? – снова спрашивает он.
Я молча иду вперед.
– Шейн! – он ускоряет шаг, чтобы идти со мной вровень, и смеется, когда ловит мой взгляд. – Тебе нужно рассказать мне.
Теперь он просто сияет, и я чувствую себя так, словно парю. Порхаю и парю. Он останавливается, и я останавливаюсь, и мы улыбаемся друг другу.
– Frenchwatermelon nineteen, – бормочу я, и слова сливаются воедино.
Пайлот смеется.
– Прости, что это было? Французский. Арбуз. Девятнадцать? – медленно переспрашивает он.
– Frenchwatermelonnineteen, – я сжимаю губы, чтобы моя улыбка не была такой широкой. Его улыбка широкая.
Он беспечно пожимает плечами.
– Ладно. Французский Арбуз Девятнадцать. Чо тут такого странного? Это так нормально. Почти скучно. Я типа знаю еще пятерых людей, пользующихся ником French Watermelon Nineteen в интернете. Ты француженка?
– Неа, – я смущена. И пытаюсь придать лицу смущенное выражение.
Он поднимает брови.
Мой взгляд устремляется на его ботинки.
– Я… большой фанат французских тостов.
Он немедленно отвечает:
– Ох, и я. А кто нет?
Я снова поднимаю взгляд и вижу, что он стоит ближе. Как он оказался ближе? Кажется, я дрожу. Мурашки бегут вверх по моим ногам. Я нетвердо стою на ногах, словно меня может сдуть следующий порыв ветра. Не знаю, что происходит теперь. Игра в зрительный контакт нелегка. Мои слова вырываются почти шепотом.
– А также я люблю арбузы и число девятнадцать, так что я сделала то, что сделал бы любой разумный человек, – сложила их вместе в странное слово, которое будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь.
Он кивает.
– Так Французский Арбуз?
Он ближе?
– Девятнадцать, – заканчиваю я.
Что происходит? Тротуар движется?
– Думаю, это потрясающее имя.
Мы стоим так близко. Его глаза в дюймах от моих. Я хватаюсь за пакет из продуктового как за соломинку. Товарный поезд заменил сердце.
А затем мои глаза опускаются, чтобы взглянуть на трещину в супер чистом лондонском тротуаре. Когда я поднимаю их мгновение спустя, Пайлот уже снова в трех футах от меня. Он повернулся к Карлстону.
– Посмотри на это. Мы вернулись назад, – он снова смотрит на меня. – Готова собрать соседей и начать сплачивать коллектив?
Я уставилась на него.
– Эм, да, конечно. Я уже не спала тридцать четыре часа, что такое еще пара часов… у меня есть несколько подходящих игр, загруженных на iPod, которые помогут растопить лед.
Он широко улыбается и бегом поднимается по ступенькам к двери. Я шумно выдыхаю, понимая, что задерживала дыхание последние тридцать секунд.
В нашей комнате очень темно. Сэйра спит, но у меня словно открылось второе дыхание. Сидя на кровати, я включаю ноутбук для света, хватаю ручку и открываю чистую страницу в новом Крестраже.
11.01.11–01:03.
Я только что добавила моих новых соседей по квартире в Facebook (Бейб Лозанж, Сэйра Мерхи, Аттикус Квон, Пайлот Пенн) и закончила короткое электронное письмо родителям, сообщив им, что все сегодня прошло хорошо. Я еще не нашла лучший способ поговорить с ними, поскольку на моем одноразовом телефоне лишь ограниченное количество минут. Свет выключен, так что я пишу благодаря свету экрана Сойера. Получается.
После похода в продуктовый с Пайлотом, мы все (кроме Бейб, которая ушла раньше после ознакомительной встречи навестить друга, живущего над нами) встретились в кухне и настороженно расселись вокруг стола. У которого, кстати, ужасные стулья. Аттикус болтал несколько минут о том, как он взволнован тем, что собирается погрузиться в лондонский театр, в то время как мы, остальные, слушали, вежливо вставляя слово или два, но не особо продвигая разговор. Я собиралась опуститься в кокон социальной тревоги, но Пайлот разбил тишину, вытащив принесенное пиво. И затем я достала «Табу». Ну, версию «табу» на моем iPod, которая называется «Word Kinish». Ничто так не разбивает лед, как хорошая игра «Word Kinish». (Чтобы найти друзей я, очевидно, напичкала iPod разными видами групповой деятельности).