Крымская земля рисовалась уральцу вечно цветущим и залитым солнцем краем. А что на поверку? Вроде к самым воротам подошли, а благодатной природы не видать.
— И когда же это будет хваленый ваш рай, Степан Николаевич? — опросил Грязнов.
— К морю выйдем и будет, — спокойно ответил Богомягков. — Крым, он особый. Все вот это как бы для контраста, чтобы удивить после.
Грязнов и Богомягков понимали, что именно их дивизия предстоит сказать решающее слово в атаках Чонгарской и Сивашской переправ, однако многое еще было не ясно, многое не решено.
О противнике в бригадах знали только то, что до разрушения мостов за Сиваши проследовали Кавказская и 2-я Донская дивизии. Но кто из их полков осел на месте, кто двинулся к Перекопу, установить еще не удалось.
Известно было и то, что весь противоположный берег изрезан окопами и траншеями, утыкан бетонированными и бронированными пулеметными гнездами, опоясан проволочными заграждениями. Эти укрепления возводились но планам французских военных инженеров, которые Таганашские и Тюп-Джанкойские позиции назвали «крымским Верденом».
Общие сведения имелись, но конкретных и достоверных данных о расположении, количестве и обороноспособности линий неприятельских укреплений дивизия пока не получила. Выяснить все это предстояло разведчикам. Но как переправиться на вражескую сторону? Хотя пролив перед 89-й бригадой был неширок, но глубина его достигала полтора, а то и два человеческих роста.
— Да, брода тут не найдешь, — сказал Грязнов, обращаясь к комбригу Калмыкову. — А наш понтонный парк застрял и неизвестно когда прибудет…
Михаил Васильевич покрутил черный ус:
— С понтонами тут тоже ничего не выйдет. Не только не дадут высадиться, а и близко к воде поднести эти штуки. Все пристреляно. Да вот и нас заприметили. Ложитесь!
Метрах в двадцати от рекогносцировочной группы разорвался снаряд.
— В укрытие! — распорядился Калмыков.
Все подчинились. Короткой перебежкой достигли щели, служившей комбригу командным пунктом и местом отдыха.
— Обзор, конечно, похуже, зато кланяться не надо, — сказал Калмыков.
— Тяжелыми бьют, — определил Грязнов.
— А корректируют с тех вон вышек. Как на полигоне устроились. Взгляните, — Калмыков предложил свой бинокль.
— Посбивать бы их.
— Чем? Нашими легкими?
— Да, нужен тяжелый дивизион, но его нет, — произнес начдив, не отрывая от глаз бинокль. Потом, кивнув на высокий крымский берег, твердо сказал:
— И все же там мы должны быть!
— Будем, — отозвался Калмыков.
— Когда?
— Этой ночью. Перекинем наплавной мостишко, и будем. После за старый возьмемся. Сваи-то под водой не сгорели…
— Так. А теперь скажешь, материал подавай?
— Не скажу. Тут мы кое-что нашли, они, видать, собирались второй мост строить. Заготовки я приказал по берегу рассредоточить, чтобы ненароком не подожгли.
— Молодцом! — оживился Грязнов.
— Мастеров бы только да инструмента побольше, — в первый раз попросил Калмыков.
— Со всей охотой, Михаил Васильевич, но… — развел руками начдив. — Сам знаешь, под Александровском пробка. Пока не восстановят пути, не будет и инженерного батальона.
В бригаде Александра Окулича дела были тоже неважные. Комбриг приказал найти брод. Пешие и конные часами ходили по сводящей ноги воде. Но уж больно широко на их участке разлилось Гнилое море — версты на три. Утопили нескольких лошадей, сами поморозились, а путного ничего не нашли.
Доложив об этом Грязнову, Окулич сразу завел разговор о том, что на западном берегу Чонгара разведаны удобные бухточки, где можно скрытно сосредоточить плавсредства.
— Лодки, значит, нужны. А где их добыть?
— В Геническе, — подсказал комбриг.
— И правда, рыбаков там много, — поддержал Богомягков. — Думаю, начдив 9-й поможет нам.
— Идея, — согласился Грязнов и приказал начальнику штаба тотчас же послать гонца к Н. В. Куйбышеву.
— Ну, а мост? В каком он состоянии?
— Восстановить можно. Но место обстреливается. Без поддержки артиллерии мы беспомощны что-либо сделать.
— Так, Александр Константинович, — задумчиво проговорил Грязнов. — Нужны, позарез нужны тяжелые дальнобойные орудия. Но где их сейчас взять…