— Как поживает твоя бабушка?
— Хорошо, — бормочет она с натянутостью в голосе, как будто кто-то затянул петлю у нее на горле.
— Хорошо. Рад слышать, — честно отвечаю я.
Секунды идут, и одна сторона моего лица обжигает от пристального взгляда Харпер.
— Это был ты, — усмехается она, но в ее заявлении нет обвинения. Скорее, до нее только что дошло, что я сделал что-то не в ее характере. — Ты нанял медсестру.
Я мельком вижу ее периферийным зрением, потому что знаю, что если я посмотрю на нее, мне захочется прикоснуться к ней снова. Почувствовать, как ее нежная кожа покрывается мурашками под моими кончиками пальцев.
— Я верю, что Джоани хорошо о ней заботилась, — говорю я вежливо, избегая признаваться, что я покрыл расходы на домашний уход за ее бабушкой.
Между нами возникает ощутимое напряжение, такое сильное, что трудно дышать. Когда Харпер не отвечает, я бросаю на нее быстрый взгляд. Большая ошибка. Потому что теперь она посасывает свою нижнюю губу, и я ничего так не хочу, как вытащить ее из ее зубов и смотреть, как эти красивые, пухлые губки вместо этого обхватывают мой член.
— Зачем ты это сделал?
Я фыркаю.
— Это было не для тебя, котенок. Это было для твоей бабушки. Я увидел ее лежащей на больничной койке и мне стало жаль старую леди. Я знаю, что она упрямая и откажется потратить ни цента на домашний уход, а ты не можешь позволить себе...
— Откуда ты все это знаешь? — спрашивает она, прищурившись.
— Ты много говоришь, а у меня есть уши.
Снова отвернувшись к окну, она бормочет себе под нос:
— Ты все такой же засранец... но спасибо тебе.
Мгновение спустя она снова опускает голову. Но теперь в кабине моего внедорожника царит спокойная, комфортная тишина. Это нервирует. И это очень тревожно. В тот момент, когда я позволю Харпер Хилтон проникнуть мне под кожу, я знаю, что она разрушит меня. Точно так же, как она разрушает каждого другого мужчину, который встречается ей на пути.
Это только вопрос времени, когда она сделает то же самое с Бруксом.
Двенадцать
Харпер
Я вожусь с моими ключами, пока Зак, наконец, не выходит из себя и не выхватывает их у меня из рук. Он с легкостью вставляет ключ в скважину и провожает меня в квартиру, закрывая за нами дверь. Я снимаю туфли на каблуках, мои ноги болят от жестокого обращения, которому они подверглись, и плюхаюсь на диван. Зак исчезает на кухне, возвращаясь со стаканом воды, и он невежливо требует, чтобы я выпила всю, только для того, чтобы уйти и вернуться с другим стаканом. На этот раз я делаю глоток.
— Ела что-нибудь сегодня вечером? — хрипло спрашивает он.
Я улыбаюсь поверх края стакана.
— Почему? Беспокоишься, что я пропаду даром?
Он опускается на стул в углу и скользит взглядом по моему телу, словно мысленно подсчитывая килограммы, которые я сбросила за последние несколько недель. Я была так занята с Нэн, что еда не была для меня приоритетом.
— Да, вообще-то. Если ты исчезнешь, кто останется, чтобы терзать мои последние нервы?
Я фыркаю.
— Я уверена, что у тебя есть много желающих занять эту должность.
Это звучит как намек, но это не так. Это простой факт. Женщины млеют вокруг него, как мухи.
— Никто не похож на тебя, котенок.
Он одаривает меня широкой, ослепительной улыбкой. Это та же самая улыбка Colgate, от которой тают трусики, и которой он одаривает всех женщин.
— Ты хочешь сказать, что я особенная, Зак-большой-плохой-пес-Шепард?
Наклонившись вперед, он упирается локтями в бедра и сжимает свои огромные, покрытые татуировками руки между коленями. Я никогда раньше не замечала, но у него действительно красивые руки. Могут ли руки мужчины быть красивыми?
Ладно, Хилтон. Мартини на некоторое время хватит.
Зак наклоняет голову в мою сторону, самодовольная усмешка растягивает его губы. У него тоже красивый рот. Он твердый, но выглядит мягким. Держу пари, он великолепно целуется.
Я вырываюсь из своих мыслей, когда Зак бормочет:
— Особенная — это даже близко не описывает тебя, Харпер Хилтон.
Он только что сделал комплимент?!
Внезапно моя уютная маленькая гостиная кажется слишком маленькой для нас двоих, а мокрое пятно на моих трусиках скоро станет достаточно большим, чтобы потушить лесной пожар в Калифорнии. Мне нужно, чтобы Зак ушел. Как вчера. Потому что, если быть до конца честной, я не верю, что смогу принимать разумные решения в моем нетрезвом состоянии.
— Тебе следует уйти.
Теплые карие глаза Зака вспыхивают, что-то горячее и яростное пульсирует за ними. Он встает, и я снова вспоминаю о его огромных размерах. Высокий и мускулистый, но чисто спортивного типа. Проворный и быстрый. Опасный.
Кофейный столик — единственный предмет мебели, разделяющий нас, и он выглядит так, словно готов швырнуть его через всю комнату и наброситься на меня.
Вместо этого он тянется через стол и требует:
— Дай мне свой телефон.
Подозрительно глядя на него, я спрашиваю:
— Зачем?
Он проводит другой рукой по волосам, приводя их в порядок.
— Просто дай мне свой гребаный телефон, Харпер.
— Волшебное слово?
— Сейчас, — рычит он.
Закатывая глаза, я выпаливаю:
— Раз ты так вежливо попросил...
Я достаю телефон из сумочки, открываю его большим пальцем, затем кладу ему в ладонь. Он щелкает по нему, а мгновение спустя возвращает мне.
— Съешь что-нибудь перед сном, — приказывает он и направляется к двери. Взявшись за ручку, он останавливается и оглядывается через плечо. — И запри за мной дверь.
Я делаю, как мне сказали, запирая дверь на засов сразу после ухода Зака. Затем неторопливо иду на кухню и роюсь в поисках чего-нибудь съестного. Прямо сейчас у меня не так уж много продуктов, так как за последние несколько недель я почти полностью вывела себя из дома, у меня не было времени самостоятельно делать покупки, так как я была так занята Нэн. Поэтому я останавливаюсь на ужине в микроволновке и забираюсь в постель.
Только я не могу уснуть, потому что мой мозг работает сверхурочно, и в моей голове звучит раздражающий голосок, который постоянно напоминает мне, какой чертовски безрассудной я могу быть. Если Кэмерон узнает, что Зак привез меня домой, он, без сомнения, подумает самое худшее, учитывая, что он и так неоправданно подозрителен. Мысли крутятся по кругу, пока я ворочаюсь, сбрасываю одеяло, затем натягиваю его обратно на тело. Принятие решений никогда не было чем-то, в чем я преуспела.
Сокрушенно вздыхая, я переворачиваюсь на спину и смотрю в потолок. Моя здоровая рука скользит к горлу, и я провожу кончиками пальцев по нежной плоти в том месте, где Зак обернул руку. Он не причинил мне боли. На самом деле совсем наоборот. Я не вздрогнула от страха или боли. Я вздрогнула, потому что его прикосновение зажгло что-то дикое внутри меня. То, чего я никогда раньше не чувствовала. И это чертовски страшно.