Кэм смотрит на часы и встает, застав меня врасплох.
— Мне так жаль, — извиняется он. — Но у нас назначено свидание за ужином, и нам, вероятно, пора идти.
— Ох, — разочарование Нэн пронзает меня, как горячий нож масло. Огонек в ее глазах гаснет, и я чувствую себя разорванной. — Ну, все в порядке, — мягко говорит она, похлопывая меня по плечу и вежливо улыбаясь нам обоим.
Я встаю и обнимаю ее, вдыхая последний глоток ее запаха, чтобы унести с собой, затем быстро чмокаю ее в щеку. Я ненавижу эту часть — оставлять ее. Меня это никогда не устраивало.
— Я увижу тебя через пару дней, дорогуша?
— Конечно, Нэн, — я смотрю на Кэма, который теперь топчется у входной двери, засунув руки в карманы. — Я зайду в понедельник.
Она кивает, затем плюхается на диван и начинает рыться в своей сумке с камнями в поисках чего-то определенного.
— Было приятно познакомиться с вами, миссис Хилтон, — вежливо говорит Кэмерон и выводит меня из дома.
Дверь за нами закрывается, я останавливаюсь на крыльце и хмурюсь.
— Что, черт возьми, все это значит?
Он наклоняет голову в мою сторону.
— Я же говорил тебе, что у нас были планы на ужин, милая.
Я отшатываюсь, потому что ну и черт с ним, что, если у нас были планы на ужин. С его стороны было откровенно невежливо вот так закончить визит. И никто не должен быть груб с моей бабушкой. Я в буквальном смысле прирежу суку...
Он берет мою руку и проводит губами по костяшкам пальцев, этот жест вызывает прилив вожделения внизу моего живота, когда он что-то бормочет в мои пальцы.
— Прости, если я расстроил тебя, Харпер. Я просто не хочу опоздать на бронирование. Мы уже несколько недель стоим в списке ожидания.
Решив, что в наших отношениях еще слишком рано для нашей первой настоящей ссоры, я вздыхаю и принимаю его извинения.
— Ладно, — я толкаю его в грудь. — Но если это случится снова, я без колебаний свяжу тебя и буду пытать.
У него появляются ямочки на щеках, и все забывается.
— Осторожнее, детка. Мне это может понравиться.
Три
Харпер
— И вот мы здесь, — гордо щебечет Кэм, паркуя свой спортивный красный BMW у обочины. — Считается, что здесь лучшая французская кухня в штате.
Он выскакивает, подбегает к моей стороне машины и открывает дверцу, протягивая мне руку.
Я выхожу на асфальт, в жару, влажный воздух липнет к моей коже, как сироп. Я слегка спотыкаюсь на своих высоких каблуках, и Кэм протягивает руку, чтобы подхватить меня.
— Ты в порядке? — спрашивает он, и его лицо смягчается от беспокойства.
Кивнув, я успокаиваю его улыбкой.
— Я в порядке. Просто сегодня мало ела и умираю с голоду.
Кэмерон кладет руку мне на поясницу и ведет внутрь ресторана, в помещение с климат-контролем, где я чувствую, что наконец-то снова могу дышать. То есть до тех пор, пока он не садится напротив, и весь воздух не выжимается из моих легких.
Что, во имя Александра Грэма Белла, происходит со мной сегодня вечером? Неужели моя бабушка подсунула мне в сумочку один из своих волшебных камней в качестве какой-то дурацкой шутки?
— Ты неважно выглядишь, Харпер. Ты уверена, что с тобой все в порядке?
— Просто счастлива быть здесь с тобой, — говорю я ему, добавляя немного обаяния для пущей убедительности. Кэмерон ничего не говорит в ответ. Он просто кивает, открывает свое меню и молча его просматривает.
Я тоже открываю свое, но не могу заставить себя прочитать ни единого слова на странице, не говоря уже о том, чтобы подумать о еде. Выглядывая из-за кожаной папки, я оглядываю тускло освещенный ресторан в поисках развлечения.
Пары всех возрастов уютно расположились в главной обеденной зоне за маленькими уютными столиками, застеленными хрустящими льняными скатертями и освещенными мягким светом свечей. Каждый столик украшен единственной красной розой в высокой тонкой вазе. Малиновые цветы были бы приятным штрихом, если бы я не испытывала абсолютного презрения к этим гребаным вещам.
Бросив взгляд на пожилую пару, держащуюся за руки через стол, я бездумно тянусь к корзинке с теплым хлебом, которую принес официант. Но пальцы Кэмерона обхватывают мое запястье, останавливая меня на полпути.
— Ты испортишь себе аппетит, детка.
Он вежливо улыбается и убирает руку, возвращаюсь на свою сторону стола.
Я фыркаю. Это не по-женски, но неважно. Кэм знает, что временами мне этого не хватает, и, кажется, не возражает. Еще одна вещь, которую я ценю в нем.
— Я могла бы съесть целую корову прямо сейчас.
Я хватаю кусок хлеба из корзинки и запихиваю его в рот, издавая замысловатые сексуальные звуки, когда хлеб тает, как масло, у меня на языке.
— Боже, как вкусно.
Я поднимаю корзинку и жестом предлагаю ему попробовать кусочек, но он качает головой и возвращается к своему меню.
Я пожимаю плечами, ставлю корзинку прямо перед собой и беру еще два куска, прежде чем заняться потягиванием бокала бордо, который заказал для меня Кэм. Кое-что я узнала о Кэмероне, так это то, что у него превосходный вкус в винах. Качество, которым я восхищаюсь, потому что понятия не имею, на что обращать внимание при выборе вина. Я предпочитаю мартини с джином. Очень грязно. Очень много оливок. Но прямо сейчас вино дарит мне очень приятное возбуждение, и за это я благодарна.
Официант появляется из ниоткуда, на его добром круглом лице расплывается широкая улыбка, и я понимаю, что все еще не решила, что заказать.
Быстро просмотрев меню, я останавливаю свой выбор на говядине по-бургундски и бросаю меню на стол, довольная своим решением. Кэм смотрит на мой пустой бокал и осторожно кладет свое меню поверх моего.
— Я буду баранину. Она будет салат по-парижски с заправкой на гарнир. И, пожалуйста, возьмем бутылку бордо.
Мой рот открывается прежде, чем мой мозг успевает это остановить.
— Я думала, мы живем в двадцать первом веке, где женщины сами могут решить что хотят, — смело говорю я, заслужив сердитый взгляд солдата, сидящего напротив меня. — Я имею в виду...
Откуда-то доносится нервное хихиканье. Господи.
— Вообще-то я надеялась заказать что-нибудь другое, — вежливо добавляю я, неловко ерзая на своем стуле. Официант приподнимает бровь, глядя на меня, и челюсть Кэма отвисает от раздражения. Блядь. — Можно мне вместо этого говяжий бургиньон, пожалуйста, и спасибо вам?