Мужчина снова появляется передо мной, крошечные капельки эссенции жизни покрывают его маску и тело.
— Скажи что-нибудь, солдат. Я, блядь, приглашаю тебя. Здесь еще достаточно кисок, чтобы я мог высказать еще одно замечание.
Мои ноздри раздуваются, воздух вырывается из носа, как у разъяренного быка, мое тело скользкое от пота, и мне не терпится обхватить руками его горло и сжимать, пока мои пальцы не проткнут яремную вену и его кровь не забрызжет стены. Но это животное передо мной неуправляемо — безжалостно, — и я не дам ему повода отнять еще одну невинную жизнь.
Стиснув зубы и борясь с каждым инстинктивным побуждением в моем теле, я опускаю лицо на пол в знак покорности. Но я не подчинюсь. Я выкую силу из глубин моей почерневшей души, прежде чем позволю ему выиграть эту войну.
Я возвращаюсь домой, котенок. Держись крепче.
Тридцать три
Харпер
Прошло три дня с тех пор, как Джоэл ответил на звонок Слоун, сообщившей нам, что Зак был схвачен колумбийским картелем. Три долгих, болезненных, агонизирующих дня без сна, без еды и желания сбросить свое тело с моста только для того, чтобы положить конец моим собственным жалким страданиям.
Но это ничего не решит. Потому что даже когда я умру, моя душа все равно будет скитаться по земле в поисках его. В поисках последнего неохотного поцелуя. Одного последнего, пропитанного похотью прикосновение. Последний глупый, бессмысленный гребаный спор.
Я кое-что поняла в отсутствие Зака. Это то, что Джоэл был прав. Зак не тот человек, за которого я его принимала. Я прокручивала все в своей голове снова и снова, пока это не превратилось в размытое полотно из цветов, смешанных воедино. Необузданные эмоции смешиваются до тех пор, пока они больше не становятся независимыми друг от друга.
Вывод, к которому я пришла: я не испытываю ненависти к Заку Шепарду. Меня бесит, что я не ненавижу его. Меня бесит, что я влюбляюсь в мужчину, который делает меня уязвимой так, как я никогда не считала возможным. Потому что влюбиться в него означает гарантированно разбить сердце, и именно по этой причине я отталкивала мужчин всю свою сознательную жизнь.
Кровать прогибается под весом маленького тела рядом со мной. Мягкие, теплые руки касаются моей спины и рисуют успокаивающие круги.
— Имей веру, дорогая. Он вернется к тебе домой, когда вселенная скажет, что пришло время.
— Вселенная может съесть мешок членов, — бормочу я в подушку.
Нэн испускает долгий, медленный вздох.
— Ты так похожа на свою мать, Харпер.
Мне нравится, когда она говорит о моих родителях, но меня бесит, что она делает это прямо сейчас.
Почему бы тебе просто не пнуть меня во влагалище, пока ты этим занимаешься?
Я не хочу думать о людях, которых я потеряла. Я не хочу думать о том, что жизнь вручила мне огромную стопку испачканных дерьмом карточек и велела вылизать их дочиста. Я не хочу думать о том, что есть вполне реальный шанс, что я больше никогда не увижу Зака.
— У нее была улыбка, которая освещала каждую комнату, в которую она входила. И смелость, которой она обладала... непоколебимая. Она была сильной и жизнерадостной. Она была всем, что, как я надеялась, когда-нибудь найдет мой сын.
Я глубже зарываюсь лицом в подушку и стону.
— Она также была раздражающей и упрямой, и ей нравилось трепать перья твоему отцу. О, мой бедный мальчик, — Нэн тихо хихикает. — Он плохо относился к ней. Он делал все, что мог, в ответ, но, в конце концов, ее неповиновение поддерживало его. Это давало ему смелость быть тем, кем он был. Человеком, которым я так гордилась.
— Нэн, — я тихо всхлипываю и сдерживаю слезы, которые, я была уверена, уже иссякли.
— Просто помолчи минутку и послушай меня, Харпер. Я знаю, что у вас с этим очаровательным молодым человеком есть некоторые разногласия.
Пффф. Очарователен, как моя задница.
— Я знаю, что он действует тебе на нервы так же, как, я уверена, ты действуешь ему. Но быть похороненным глубоко внутри кого-то вроде этого, вцепиться когтями в его тепло и прижаться, как клещ к собаке — это лучшее чувство, которое ты когда-либо испытаешь. Знать, что ты пострадала так же сильно, как и он... Это то, за что стоит держаться, пока он не вернется.
Если он вернется.
Шмыгая носом, я переворачиваюсь на спину и смотрю на свою бабушку. Ее губы изогнуты в тонкой ухмылке, а в глазах мерцает огонек, как будто она хранит маленький грязный секрет. Почему ей сейчас так легко?
— Он вернется, дорогуша. А пока делай то, что тебе нужно. Плачь, хандри и грусти. Но потом ты отряхнешься и вернешься к тому, кто ты есть. Потому что он вернется домой. Вот увидишь.
Вытирая нос рукавом, я бормочу:
— Почему ты так в этом уверена?
Она улыбается и похлопывает меня по руке.
— У него талисман на удачу, — говорит она мне, подмигивая. Монета Зака. Ту, которую я видела, как он перекатывал между костяшками пальцев, когда думал, что никто не видит. — А теперь, как насчет чая?
Нэн шаркает к задернутым занавескам, отдергивает их и впускает солнечные лучи. Резкие лучи ослепляют, и я шиплю, как вампир. Я несчастна и на самом деле просто хочу лежать в темноте и дуться, как жалкий комок кожи, которым я и являюсь. Но она не оставляет мне выбора и уходит, возвращаясь с чашкой чая и посидев со мной еще немного.
Она рассказывает мне истории о том, как мой дедушка ушел на войну. Он был моряком и, по-видимому, очень хорошо подходил к своей форме. Каждый раз, когда он возвращался домой, она бросалась к нему в объятия и целовала его всего, осыпая лаской и обожанием и никогда не отпускала.
Когда она, наконец, оставляет меня отдыхать, я опускаюсь на матрас и позволяю сну овладеть мной, мечтая о глазах кофейного цвета, улыбке, которая могла бы свернуть горы, и уверенных руках, которые каким-то образом успокаивают меня и приводят в бешенство одновременно.
Весь следующий день я провожу, исследуя чушь, в которой вообще нет никакого смысла.
Я ищу монеты, похожие на монеты Зака. Я исследую, какой цвет ауры отражает его личность. Я загружаю рецепты для миллиона различных видов кексов. Я читаю о том, как успешно сажать, выращивать и собирать урожай малины. И я изучаю астрономию, особенно звезды.
После той, с запиской, неожиданных доставок цветов больше не было. И Джоэл отследил его, но оказалось, что он был заказан анонимно и оплачен предварительно загруженной кредитной картой, что в конечном итоге ни к чему его не привело. Не было никаких признаков того, что Кэмерон может скрываться снаружи или наблюдать за нами издалека. Было абсолютно тихо. Такая жуткая тишина, которая сводит человека с ума.