Я могу быть для тебя привязью, котенок. Я могу удерживать тебя, пока ты снова не встанешь на ноги.
Обещание Зака быть моей опорой, быть той стабильностью, которая мне нужна, пока я во всем разбираюсь, постоянно звучит в моей голове. Я рассчитываю на него, и почему-то я знаю, что он меня не подведет.
— Я рядом, — горячо шепчет он мне на ухо, пока его руки скользят вниз по моему телу, поворачивая мои бедра под правильным углом, как он делал, когда учил меня стрелять.
Я задерживаю дыхание, когда одна грубая рука скользит под рубашку, которую я украла из его шкафа, направляясь на север, пока он не обхватывает мою обнаженную грудь и пощипывает сосок, в то время как другая опускается между моих бедер, его средний палец находит мой клитор и обводит его.
— Ты сейчас выглядишь потрясающе, котенок. Его кровь покрывает твои руки. Чертовски красивая. Могущественная.
Мои колени подгибаются, но рука Зака обхватывает меня за талию, прижимая к себе, пока я целюсь из пистолета в голову Кэмерона. Мои руки все еще дрожат, а пальцы скользкие от алой эссенции жизни, но теперь я дрожу совсем по другой причине.
Теплое мятное дыхание скользит по моей шее, когда Зак шепчет мне на ухо:
— Забери у него свою свободу, Харпер.
Один длинный палец проникает в меня, и я издаю тихий стон, наблюдая, как голова Кэма безвольно покачивается. Он истечет кровью и умрет, сделаю я это или нет. Но что-то в том, чтобы закончить с ним вот так — с руками и ртом Зака на моем теле — вызывает волнующее удовлетворение.
— Забери то, что он украл у тебя, и отдай это мне.
Отдай это мне.
На этот раз я держу глаза открытыми. И я даже не колеблюсь, нажимая на спусковой крючок. Раздается выстрел, и я чувствую, как теплые брызги крови попадают мне на лицо и руки.
Красный. Так много гребаного красного.
И там лежали останки человека, которого я обещала любить всю оставшуюся жизнь. Обладать и обнимать. Пока смерть не разлучит нас. Клятвы, которыми мы когда-нибудь бы обменялись. Те, о которых мы договорились, но так и не выполнили.
Зак не говорит ни слова, когда осторожно опускает оружие ниже, забирая его из моих рук и засовывая себе за пояс, пока я стою неподвижно, глядя на обмякшее лицо Кэмерона, на кровь, стекающую из зияющей дыры у него между глаз. Передо мной появляется твердая рука, мешающая мне увидеть человека, которого я только что убила. Он раскрывает ладонь, предлагая мне простое обручальное кольцо с бриллиантом в виде солитера. То самое, которым Кэмерон сделал мне предложение. То, которое Зак снял с моего пальца, прежде чем объявить меня своей под проливным дождем.
Дрожащими руками я беру его и неторопливо иду вперед, роняя бессмысленное кольцо к холодным, мертвым ногам Кэмерона, его тонкий ободок целиком поглощает густеющая лужа крови.
В мгновение ока меня подхватывают знакомые руки и уносят прочь, каждый шаг прочь от безжизненного тела Кэмерона позволяет снять еще один кирпич с моей души. К тому времени, как мы добираемся до ванной, тяжесть полностью уходит, и мои легкие начинают расширяться и сжиматься, когда я вдыхаю свободу, которой была лишена, тяжесть нападения Кэмерона теперь ушла, душа меня сильнее, чем я когда-либо осознавала.
Ставя меня на ноги, Зак быстро стягивает футболку через мою голову и снимает свои спортивные штаны. Он грубо прижимает меня к стене душа и прижимается своим телом к моему. Липкая кровь растекается между нашими телами, соединяя нас каким-то больным, долбанутым образом, когда теплые, твердые губы сжимают мои. У меня перехватывает дыхание, когда умелые пальцы Зака скользят между моих гладких складочек и обводят клитор. Его язык проникает в мой рот, пробуя меня на вкус, как самый сладкий наркотик, когда я стону в ответ на его поцелуй. Вся нежность была выброшена в окно, как использованная салфетка, на смену ей пришла грубая, нефильтрованная похоть.
— Моя, — рычит он, его губы отрываются от моих и касаются моей шеи и ключицы.
Он перекатывает мой сосок подушечкой большого пальца, вызывая хриплый стон глубоко в моей груди, в то время как другая его рука продолжает свои ласки.
— Эти сиськи мои.
Костяшки его пальцев нежно касаются шрама на моих ребрах.
— Твоя боль — моя.
Он вводит в меня два больших пальца, и я задыхаюсь от жжения его вторжения.
— Ты вся моя, Харпер.
Нетерпеливо кивая, я выдыхаю:
— Да.
— Я хочу услышать это от тебя. Скажи мне, что ты моя.
— Я твоя, Зак. Вся твоя.
Удовлетворение вырывается из его груди, и я хватаюсь за основание его толстого члена, поглаживая его по всей длине и проводя большим пальцем по капельке спермы, блестящей на кончике.
Он останавливает меня, обхватив рукой за горло, откидывая мою голову назад, чтобы я смотрела на него снизу вверх.
— Тебе больно, котенок?
— Да, — выпаливаю я, моя киска все еще нежная после того, как он трахал меня на своей террасе перед мониторами, пока Кэмерон слушал из подвала. Потом снова в своей постели, пока усталость окончательно не забрала его у меня.
— Но ты все равно позволишь мне тебя трахнуть. Не так ли?
Я впиваюсь зубами в нижнюю губу и киваю. Существует тонкая грань между болью и удовольствием, и Зак знает, как умело ее преодолевать.
Я прикусываю губу.
— Я хочу тебя в своей постели. Сейчас и каждую ночь. Понятно?
Слова буквально вылетели из меня, поэтому я просто киваю в знак согласия.
— Хорошая девочка.
Грубые руки скользят по всему моему телу, обхватывают мою задницу и поднимают меня в его объятия. Мои ноги обвиваются вокруг его бедер, и он выстраивается в линию с моим отверстием, толкаясь внутрь одним мощным толчком.
У меня перехватывает дыхание от боли. Но затем холодная сталь его пирсинга касается моего сладкого местечка, и я чувствую, что расслабляюсь рядом с ним. Моя мокрая обнаженная спина прижимается к кафельной стене, когда толчки Зака становятся жесткими и быстрыми, когда остатки крови Кэмерона смываются с наших тел, вода приобретает розовый оттенок и, кружась, стекает в канализацию к ногам Зака.