Я сама едва сдерживала слёзы. Тихо развернулась и заметила, как весь персонал кафе наблюдает душераздирающую сцену. Они, конечно же, сразу сделали вид, что заняты делами, но меня это не интересовало. Я подошла к девушке за стойкой и попросила передать своим родным, что я ушла. Решила не мешать им, была уверена, что они смогут поговорить и понять друг друга. Она мать. И сможет найти нужные слова, чтобы объясниться со своим сыном. Мне незачем становиться свидетелем их разговора.
Вышла из кафе и улыбнулась. Всё будет хорошо. Наконец, я могла спокойно выдохнуть. Папа обязательно помирится с мамой, а меня ждут каникулы с любимым мужчиной. И новый год в семействе Артинасов, которые приняли меня в качестве избранницы сына.
Вскоре настал последний праздник в уходящем году по традициям Теллуриса. В долине, в доме, который стал казаться очень маленьким, когда в него переместилась вся семья Артинасов, было очень уютно и тепло. Я познакомилась с бабушками и дедушками, которые оказались очень деятельными и забавными людьми. Праздничный новогодний стол на Теллурисе не обходился без вина и странного вида растения, которое напоминало тростник, только ствол его завивался в спираль. За год это растение вырастало на один виток, который и символизировал уходящий год и начало нового. Вместо фейерверка у нас было невероятной красоты северное сияние. И всё в этой ночи было волшебным и сказочным. Особенно чувства, которые переполняли меня и моего мужчину – яркие и невероятные. Мы делились ими друг с другом и даже не замечали, с каким умиротворением за нами наблюдают родные. Они были спокойны за нас. А я была спокойна рядом с ним и уверена в завтрашнем дне. По-другому не могло быть.
Эпилог
3,5 года спустя
Сотни гостей, созванные на торжество из двух миров, провожали меня взглядами, пока я медленно шла к своему жениху. Кружевной шлейф длинного белого платья медленно скользил по вычищенному и отполированному каменному полу храма. Струящаяся шёлковая юбка слегка колыхалась при каждом шаге, расшитый жемчугом лиф на корсете, затянутом подругами, которые, судя по всему, желали мне смерти, поражал своей красотой. Сиреневые цветы, вплетённые в причёску, источали тонкий аромат, который кружил голову.
Свадьбу, которую я бы ни за что не пожелала никому другому, сделали грандиозной. Гостей оказалось слишком много. Всё вокруг было роскошным и помпезным. Всего было как-то слишком. Хотя, возможно, мне так казалось из-за того, что я хотела лишь оказаться рядом со своим мужем наедине. Но об этом я могла только мечтать. Но я всё это перестала замечать, как только разглядела Доминика в чёрном костюме и белоснежной рубашке. Галстука, как и всегда, на нём не было. Он не изменил себе, оставив расстёгнутыми верхние пуговицы рубашки. На его лице светилась улыбка, а восхищённый взгляд скользил по моей фигуре. Папа крепко держал меня под руку, приводя в чувство. Иначе я бы обязательно запнулась или вовсе потеряла сознание от страха и волнения. Возле Доминика стоял мужчина в небесно-голубой рясе, которая была расшита серебристыми нитями, образуя множество символов природы, сплетающихся друг с другом. Это был служитель храма, который и должен был провести ритуал бракосочетания. На небольшом каменном столе возле него стояли две небольшие чаши, в одной из которых лежал ритуальный нож, на случай если кто-то из супругов решится дать клятву. И я была настроена поклясться любимому мужчине в своих чувствах при свидетельстве множества гостей и магии. А во второй чаше – два металлических браслета, которые должны были застегнуться на наших запястьях, сковав их до наступления утра. На моём безымянном пальце красовалось кольцо с россыпью синих камней, которое Доминик подарил мне на помолвку. Это была дань земным традициям, но я, как и всегда, была благодарна своему любимому за внимание к таким мелочам. Теперь же нас ждала Теллурийская церемония бракосочетания, а дома ждали два золотых брачных браслета, которые сменят металлические на следующий день.
Папа вложил мои дрожащие руки в ладони Доминика. Пожалуй, впервые я видела, как любимый волнуется. И его руки слегка подрагивали, а уголки губ нервно дёргались в улыбке. Я глубоко вдохнула и прикрыла глаза, пытаясь успокоиться и сосредоточиться на словах служителя храма. Он говорил много и торжественно, но я практически не слышала его слов. В ушах шумела кровь.
С трудом смогла сосредоточиться, чтобы не пропустить главный вопрос, на который ответила согласием. А вот после него давали слово, которое кто-то использовал для торжественной речи и признания в чувствах супругу, а кто-то, как и я, давал клятву. Руки дрожали. Дух захватывало от того, что я собиралась сделать. А у Доминика, казалось, глаза вылезут из орбит от удивления. Робко улыбнулась ему и сделала небольшой надрез. Кровь выступила на нежно-розовой поверхности ладони. Сжала руку в кулак, держа её над чашей, и едва слышно произносила свою клятву, так, чтобы мои слова слышал только тот, кому они предназначались, и служитель храма.