— Еще как денется! Вы только попробуйте! Я бы и сама его вытурила, но я тут не хозяйка. А приглядывать за ним мне сейчас, сами видите, некогда. Другое дело, если бы я по целым дням дома была и он у меня на глазах. А я теперь здесь и не бываю. У меня работа…
При слове «работа» синие глаза Веры так заискрились и засияли, что и Саня почувствовал что-то вроде ревности. Кому это так повезло? Неужели все-таки Севе?
— С Севой работаете? — не удержался он от вопроса.
— Нет, меня Вадим Вешников пригласил слайды для каталога делать. — И глаза Веры засияли совсем уж нестерпимым светом.
Вот это неожиданность! Саня вновь усмехнулся про себя: опять рядом с ним Вадик, и в Париже, и тут. Не зря их судьба сводит. И похолодел: а что, если у него на глазах разрешится та старинная семейная легенда о влюбленном барине и крепостной. Крепостной была Санина прабабка, а барчук был из Вешниковых. Вера, она тоже не из дворян. И как поведет себя Вадик? В Вериных чувствах Саня не сомневался — влюбленную девушку за версту видно, она идет и светится. Только если Вадим эту девушку обидит, Александр ему не спустит. Это точно. И по праву. Веру Александр Павлович с этого мига принял в близкие родственницы и никому в обиду давать не собирался. Но и мешать не собирался тоже. Наоборот, всеми силами хотел помочь. Вадик ему нравился — дельный, талантливый парень. Вот только как обстоит у него дело с сердцем? Но с Верой о Вадиме говорить не стал.
— Я и сам заметил, что у вас работы по горло, — согласился Саня, ловя синее сияние Вериных глаз. Ему пришла в голову еще одна мысль, он и сам не знал, хорошая или дурная. Скорее всего экспериментаторская. Но раз он тут и готов вступиться, то почему бы и не поэкспериментировать? И снова усмехнувшись, продолжал: — Я в связи с Виктором хочу сделать вам одно предложение…
Лицо у Веры изумленно вытянулось — какое еще предложение? Она всегда держала Александра Павловича за умного человека, а он? С чего это он вдруг вздумал связывать ее с Виктором? Она подобралась, приготовившись дать отпор и поставить на место обоих разом — и Александра Павловича, и непутевого Витька.
Александр Павлович наклонился к ней и зашептал что-то на ухо. И по мере того как Вера вникала в его шепот, лицо ее светлело и светлело, а глаза сияли все ярче.
— Ой, да неужели такое возможно? — спросила она.
— Запросто, — ответил Саня. — Сегодня уже поздно, а завтра-послезавтра сладим.
— А вы как же?
— Думаете, убьет?
— Не шутите так. Плохие шутки!
— А вы всерьез дурного не думайте. От плохих мыслей хорошего не бывает, по себе знаю.
— Да я только о хорошем и думаю! — опять засияла Вера.
— Вижу, — улыбнулся Саня и пожелал ей спокойной ночи.
Глава 13
Виктор шагал, поглядывая на витрины, и прикидывал, что купит, когда у него будет тьма-тьмущая денег. Квартиру и машину само собой, а вот все прочее? Прочее так и лезло на глаза, и он мысленно примеривался к костюмам, рубашкам, плавкам, курткам, велосипедам, роликам, спортивным лодкам, ботинкам, галстукам, одеколонам, дезодорантам и ко всему, что только не предлагали ему нарядные витрины.
Дело шло к вечеру, смеркалось, и манекены с загадочными улыбками смотрели из освещенных витрин на разношерстную летнюю толпу, что текла по улице.
Виктор остановился перед подъездом и взглянул на часы — он не только не опаздывал, но пришел даже раньше минут на двадцать. Известно, что на деловые свидания и даже в гости раньше назначенного часа приходить не след. Виктор погулял еще по улице, покурил, поглазел на соблазнительные витрины и ровно в семь набрал номер на домофоне:
— Виктор к Алексею Борисовичу, — отрекомендовался он.
Дверь запела на разные голоса и открылась.
Он поднялся на третий этаж и позвонил в единственную обитую кожей дверь с золотым глазком. Про себя он, может, и робел перед этой пухлой самодовольной дверью, но виду не показывал. Открыл ему дверь тоже пухлый человечек в очках с золотой оправой. Передняя была заставлена какими-то массивными коробками, но чувствовалось, что квартира большая и просторная, откуда-то слышались женские голоса, смех и звуки пианино. Где-то в дальних комнатах то ли веселились, то ли учились музыке. На Виктора пахнуло покоем и довольством, которые копились не одно десятилетие, и было в этой квартире что-то такое, что можно только нажить, но никак не купить.
Хозяин и гость поздоровались, и гостя пригласили пройти в кабинет. В кабинете из новшеств был разве что ноутбук, но лежал он на массивном письменном столе с львиными лапами, неподалеку от письменного прибора с бегущим Меркурием. Вдоль стен стояли книжные шкафы с книгами, висело несколько картин. При этом сразу чувствовалось, что старина приобретена не вчера и не позавчера у антиквара в магазине, а вещи старились сами собой, не сдвигаясь с места.