Саня не рассмеялся.
— Ты что, предлагал моей сестре поездку в Италию? — спросил он.
Он представил себе все последствия подобной поездки — брошенную Милочку, виноватого Севу, трещину в их замечательной дружбе — и рассердился: с ума сошел, что ли?
— Нет, конечно, не сошел, — спокойно ответил Сева. — Если бы сошел, она бы со мной поехала, за это я тебе ручаюсь. — Сева говорил совершенно серьезно. — А раз не сошел, то она на мое предложение ноль внимания. Так что нечего сердиться, за мужа сестры можешь быть совершенно спокоен.
— Я спокоен, — отозвался Саня и, отпив глоток вина, мысленно пожелал Милочке всяческого благополучия. Он не стал рассказывать Севе подробности Милочкиной жизни, муж так муж, плавни так плавни, помирились, и замечательно.
— Давай еще выпьем, Сашура, старина! — Сева разлил вино по бокалам. — И расскажи-ка мне, что там твой протеже делает. Как у него идет коммерция. — Он выпил вино до дна и хмыкнул. — Видно, мне на старости лет придется с девушек на молодых людей переключаться. Как думаешь, я делаю правильный выбор?
Саня не удержался и улыбнулся.
— Не думаю, что очень правильный. Особенно в этом случае.
— Почему же это? — удивился Сева. — Ты так за него ратовал. Горой стоял! Что случилось?
Саня рассказал про злоключения Вити и Матисса. Сева не мог не усмехнуться.
— И его, значит, судьба огорошила? Правильно сделала. Горе в любом возрасте приносит большую пользу, а в молодости особенно. Значит, так. Посылай его ко мне, — сказал он. — Ему сейчас все равно делать нечего, твоему Витьку. А я ему подыщу работу. Например, пусть у нас чердаком занимается. Для начала освободит его, а там видно будет.
Дался Всеволоду Андреевичу этот чердак! Чуть что, на чердак сворачивает! Вот что значит заноза в сердце. Даже на Виктора согласен, а ведь он ему при первой встрече не понравился!
— Я его посылать тебе не могу. Он у меня не на посылках, — сообщил он. — Мне кажется, он в Тамбов собрался. И скатертью дорога. Если говорить честно, мы с ним не ужились, пиво пьет, баклуши бьет. Поднадоел он мне порядком.
— А я вот и посмотрю, откуда у этого деятеля руки растут и есть ли у него голова на плечах, — задумчиво проговорил Сева. — В общем, скажи ему, пусть позвонит, а там разберемся.
— Он в Тамбов собирается за бережковскими картинами. Хочет от них избавиться. Уговорил было Егора этого забрать их все, но теперь заколебался. Не знает, то ли продолжать с Егором дружбу, то ли начать войну.
— Ах, вот оно что, — заинтересовался Сева. — Значит, судьба картин решается. Ну, тем более нам не худо повидаться.
— Вряд ли он захочет к тебе ехать. Ты его принял неласково. А он к ласке чувствителен. Видишь, как Егор неведомый растопил его и в душу влез.
— И объегорил, — добавил Сева.
— Думаешь, украл и продаст? — не поверил Саня.
— Думаю, украл и продаст, — подтвердил Сева.
— Надо вмешаться, — тут же возбудился Саня. — Нельзя позволить, чтобы Матисс уплыл в неведомые руки. Жалко же Матисса.
— Матисса не жалко, жалко Витю. Закрутится и пропадет дурачок. А может и не пропасть, если вовремя на ум наставить. Ты ему скажи, что я с картинами ему могу помочь, он и приедет.
Сева-то, оказывается, гуманист, удивился про себя Саня. Сам он сразу из-за Матисса заволновался, а Сева в первую очередь про Виктора думает. Так, наверное, правильнее. Человечнее.
— Ладно, скажу, — согласился он. — Может, и вправду из-за картин приедет.
— И ты скажи, и я ему позвоню, — сказал Сева. — Дай-ка мне его телефончик. Диктуй, записываю.
Саня еще больше удивился рвению Севы.
— Откуда у меня его телефон? — сказал он. — Я ему не звоню. А сказать — скажу. Могу и телефон спросить.
— Спроси, спроси. А там видно будет.
Глава 19
Сева, видно, его сглазил. Как это он сказал? Сами не заметили, как состарились? Куда Саня ни смотрел, всюду чувствовал приметы осени. На березах видел желтые косы. В саду плыл сладко печальный запах флоксов, навевающий мысль о тлении. Листья на кустах погрубели, а у забора торчала ярко-желтая пижма, обещая, что все вокруг пожелтеет и побуреет. Саня написал Инне по электронке длинное письмо, и она ему ответила тоже длинным, писала все про Олежку, про работу, но он прочитал и другое — она прижилась, ладила с коллегами, была довольна собой и жизнью. А он? Он тоже в общем-то был всем доволен. Ему работалось. Здоровья хватало. Но сегодня пришло и еще что-то печальное, грустное. Молодая жизнь набежала и отхлынула. Девочки — Мила, Вера — полетели навстречу своему счастью. А он? Да, Сева прав, пора подумать и о старости. Осени жизни. Подвести итоги. Саня сел на лавочку. Загляделся на синее небо. Густую осеннюю синеву. Ох, какое же хорошее время, осень. Умиротворенное, щедрое, золото сыплет без счета. Мудрое, ни за что не держится. В юности много беспокойства, неуверенности в себе. Юность ранима, обидчива. Молодость суетлива, всюду хочет поспеть, боится упустить главное, хватается за чужое. Подводит недостаток опыта. А потом наступает зрелость. Когда принадлежишь сам себе. Суетишься по необходимости. Чувств еще не растерял, сил набрался. Хорошее время, время отдачи. Наверное, сродни осени. Нет, у них с Севой пока не старость, а осень. Время зрелых плодов. Нет, даже не плодов, а зрелых замыслов. А вот осуществятся ли?.. И опять затомила грусть.