— Когда мы в библиотеке стали заниматься архивом нашего земляка, я подумала, может, стоит заняться и дедом. Стала разбирать тетради. Прочитала, разложила по порядку, кое-что отпечатала. Теперь хочу узнать мнение людей сведущих. Провожу, так сказать, читательскую конференцию. Ваше мнение, Саша, мне будет небезынтересно. Знакомых писателей у меня нет, все больше литературоведы и критики. Если общее мнение будет положительным, я постараюсь деда опубликовать. Знакомства у меня в Москве теперь есть.
Она посмотрела на Саню вопросительно, и он закивал головой.
— Охотно, охотно. С удовольствием прочитаю.
Никакого удовольствия не почувствовал. Все вроде было правильно, но как-то скучно и прагматично. Так в редакции давали рукописи на отзыв. Татьяна уловила его внутреннюю скуку.
— Спасибо за согласие. Я понимаю, какое одолжение вы мне делаете. Времени у вас мало. Но все-таки прочитайте. Жду от вас откровенного мнения. Если уж дальше хлопотать, то не хотелось бы получить отказ из-за качества материала. Не люблю тревожить чужих людей попусту.
«Материала», «качества», сухарь сухарем. Скорее всего и дед такой же. «Сегодня в керосинной лавке купил двадцать литров керосина». Но у старика и сухаризм может быть необыкновенно ценным. Время-то утекло, как его восстановишь? Только через сухаризм. Саня приободрился. А вот если художественное… Саня опять заскучал и от скуки высказался очень определенно:
— До архивных документов я всегда был любопытен. А что касается прозы, то могу высказать только частное, субъективное мнение, которое совсем не обязательно принимать в расчет. Выскажу, разумеется, откровенно. Чего уж тут лукавить?
— Ничего другого мне и не нужно. Пишете вы живо, увлекательно. Я бы даже сказала, умно. Ваше мнение приму во внимание в первую очередь. Пойду приготовлю вам папку. Положу только отпечатанное.
Мнение Татьяны о его собственном творчестве Саню почему-то покоробило. Когда только успела познакомиться? Наверное, мамуля постаралась.
Татьяна ушла, а Саня, еще раз оглядевшись вокруг, отметил ровненько стоящие в шкафу собрания сочинений, ровный ряд горшков с цветами на подоконнике и кота на диване. Кот был один, не стоял в ряду, но дремал тоже очень аккуратно, подобрав лапки. Все было по местам, все в порядке. Жизнь в квартире шла по-заведенному. Четко и отлаженно, как часы. И часы, кстати, висели на стене и громко тикали. Сане опять стало скучно.
— Славная у тебя знакомая, очень славная, — сказал он, обращаясь к матери. — Это ты ей мои писания давала?
— Я, конечно. Они теперь и в посадской библиотеке есть, — с шутливой гордостью ответила мать. — Так что жди, могут и твой творческий вечер устроить.
— Избави Бог! — Саня с неподдельным ужасом замахал руками. — Если бы я знал, что ты тут мою карьеру устраиваешь, ни за что бы не пошел! Это еще хуже, чем устраивать личную жизнь! — В шутливом тоне звучало нескрываемое недовольство. Саня терпеть не мог, когда в его дела вмешивались. Он ощущал это как посягательство на собственную свободу. Сам он мог куда угодно вмешиваться, а другие ни-ни.
— А ты, Сашенька, не гордись, — серьезно и ласково сказала Ольга Николаевна. — Позовут, приди. Людям посидеть вместе надо, поговорить о чем-то важном, а не только о бытовом. Я бы на твоем месте сама в этой библиотеке работать стала. Устраивала бы вечера для подростков. Или лекции для них читала. У теперешних детей знаешь сколько проблем — и с русским языком, и с общением, и с чтением. Куда ни посмотришь, одни проблемы. Мы-то с Таней давно дружим и друг другу идеи подбрасываем. Последняя идея — подростковый клуб при библиотеке. Ты тоже можешь подключиться.
Ольга Николаевна с ожиданием и надеждой смотрела на сына. Так ей хотелось, чтобы он отозвался, откликнулся, забурлил.
— Нет, мамуля, я к такой работе пока не готов. Мне, дай Бог, со своей справиться, — твердо сказал сын, и мать поняла, что на сегодня это ответ окончательный.
— Как знаешь, — разочарованно сказала она. Если честно, она надеялась совсем на другое. Ждала, что сына обеспокоит судьба будущего поколения. Ведь у него самого сын, хоть и в Австралии. Тем более должен тосковать и стремиться узнать, чем молодежь дышит. Общаться с ней, помогать. Но разочарование быстро рассеялось. Не хочет, значит, не хочет. Он по-своему помогает. Книжки пишет.
Татьяна вернулась и подала Сане средней толщины папку.
— Я вас не тороплю, — сказала она. — Там и телефон написан, когда прочитаете, позвоните.