На последнем звуке свет тоже погас.
Эти несколько секунд полной тишины показались мне вечностью. Я все еще находилась в образе, размышляя над своей жизнью. Словно, и правда стою на панели, а не являюсь директором крупной компании.
Обрушившаяся волна аплодисментов выдернула меня из печальных дум.
Я это сделала, о боже.
Я поклонилась всем присутствующим, ощущая горячие слезы на щеках. Внутри словно что-то натянулось и с хлестким звуком лопнуло.
— Спасибо, — сказала я и засеменила к выходу. Не хватало еще разреветься в три ручья. Если сейчас "потечет" мое лицо, то это будет просто ужас. Как для меня, так и для окружающих.
Казалось, пусти меня сейчас на пилон и я с удовольствием станцую еще раз. По крайней мере, бьющий адреналин толкал меня на всякого рода безрассудства. Слезы давно уже прошли, не оставив ни единого намека на лице. Макияж выстоял в неравной схватке.
Тем временем, в зале гремели непрекращающиеся аплодисменты. Сейчас выступали уже тренеры из категории "профи". Этакий пилонный баттл. Визитная карточка студии танца на пилоне "Стрекоза". Тренеры, одна за другой, показывали сложные элементы, до которых мне еще как до луны. Хотя, месяц назад и до моего сегодняшнего уровня было куда дальше. Нет ничего невозможного, я это доказала сама себе.
Присоединилась к зрителям, смотря на то, как ловко закручивается Лиза вокруг пилона. Боже, у этой девушки желе вместо костей, однозначно.
— Лиза, давай, — поддержала я своего тренера. Громко так поддержала. Точно, адреналин через край уже переливается.
После такого яркого завершения танцевальной части вечера перешли к поздравительной. Организаторы решили отметить всех выступивших сегодня учениц своей студии. И вот все мы"…тридцать три богатыря… и с ними дядька Черномор.." выстроились в шеренгу. Конечно, богатырей было гораздо меньше. А на месте дядьки, если судить по возрастной составляющей, была я. Тетка Черномор, ха-ха.
Нам вручили по статуэтке танцующей на пилоне девушки. Каждой достался подарочный бокс с логотипом студии и шквал аплодисментов.
Затем инициативу приняли на себя зрители. К нам выдвинулся целый строй мужчин с цветами. Я отошла к стене, дабы не мешать девчонкам получать заслуженное внимание от своих любимых. Вообще, хотелось скрыться, чтобы не портить никому момент своим взгрустнувшимся фэйсом.
И вот, когда у каждой, эх, окромя меня, в руках благоухала цветочная феерия, в нашу сторону поплыл здоровенный букет белых роз. Моей зависти не было предела. Такой букет может подарить лишь любящий мужчина. Везет же некоторым.
Тем временем, пока я старалась сохранить на лице подобие улыбки, из-за букета показалась мужская голова. Просканировала зал и направилась в мою сторону. Конечно, не сама по себе, а на крепком мужском теле. Что это? Как это? А важнее всего — КТО это?
Незнакомый молодой человек лет так двадцати с копейками, донес до меня свою красивейшую ношу. Я в недоумении оглядела всех участниц. Может быть, это чей-то ухажер перепутал меня со своей девушкой. Конечно, приятно котироваться наравне с молодыми и желанными, только не хотелось бы сейчас услышать женский вопль: "Это мое!". Мальчика я отдала бы не задумываясь, а вот букет…. Никогда!
— Людмила Константиновна, этот букет для вас!
О боже, кто ты, незнакомец?!
— Спасибо! Позвольте узнать, кому обязана таким шикарным букетом.
— Меня зовут Василий…
Вася, Василий, Василек… Перебирала в голове всех известных мне Василиев, которых и оказалось то немного, точнее один, стоявший сейчас передо мной.
— Я представляю службу доставки цветов. Отправитель пожелал остаться инкогнито.
— Оооо, — только и смогла сказать я, закряхтевшая под тяжестью букета.
Я оглядела зал в надежде увидеть Самородова. Букет был от него, в этом я не сомневалась. Только самого ИНКОГНИТО в зале не было. А присутствовал ли он вообще? Видел ли мое выступление? И если да, то почему не подарил букет сам?
Одни вопросы, и ни одного ответа.
После церемонии вручения подарков и букетов, всех желающих пригласили на своеобразный фуршет. Миниатюрные канапешечки, но, что важнее, фужеры с охлажденным шампанским. К ним то я и направилась.
Некоторые девушки отбыли домой в сопровождении своих мужчин, а самые стойкие, точнее одинокие… Нет, не то… Независимые, остались продолжать общаться и попивать шампанское. Этому то занятию я и предалась, занюхивая очередной глоток газированного напитка ароматом роз.
Через сорок минут я поняла, что следовало, все таки заедать, а не занюхивать шампанское. Толку было бы больше. Тем более, последний раз, когда пища попадала в мое бренное тело, был вчерашний вечер.
Определенно наступила пора прощаться, так как мои глаза стали светиться нездоровыми огнями, глядя на пилоны.
Вызвала такси, переобулась, переоделась, попрощалась со всеми и отбыла в ожидавшем меня авто.
Дорога домой заняла пятнадцать минут. За это время я успела десять раз просмотреть видео со своим выступлением, которое мне сбросила Лиза. Разместить его у себя на странице. И получить обратную связь в виде нескольких тысяч просмотров и комментариев.
Если Самородов не присутствовал на выступлении, пусть посмотрит. Мне не жалко.
Вон я какая красотка. А какой прогиб! Взгляд! Да у меня самой глядя на видео встает и крепнет… любовь к себе.
Прибыла домой в прекрасном настроении, дошла до подъезда пританцовывая, опьяненная шампанским и ароматом белых роз, провожаемая взглядами соседей у мусорных баков, и таксиста, получившего порцию моего отличного настроения.
Дома поставила цветы в давно скучающую вазу. Мысленно попросила прощения у соседей. Мол, извините, многоуважаемые, но сегодня я ухожу в отрыв.
Воспроизвела плэйлист на телефоне. Заиграл сегодняшний трек. Я начала раздеваться, используя уже такие движения, которые стыдно показывать на публике, даже в образе Кармен Квизи. Пусть мучаются те, кто нас не захотел, и сдохнут, нет, сдохнут — это слишком жестоко… И кусают пятки те, кто не смог лично подарить цветы.
Наполнила ванну горячей водой. Белая шуба пены зазывно покачивалась, приглашая в свои нежные объятья.
Подошла к ванне, имитируя ударные. Белые облака взлетели, кружась и оседая на меня и напольную плитку.
— Давай не думать ни о чем, кроме нашей планеты, — напевала я, перебираясь через бортик ванной.
Как же хорошо чувствовать, как напряженные мышцы расслабляются.
— Стираем запреты мы, я и ты… — запела я во всю силу своих голосовых связок.
Мое пение прервал раздавшийся громкий и нетерпеливый стук в дверь. Все таки соседи не простили мне бунта на корабле.
— Да, все, все, выключаю, — крикнула я, делая музыку чуть тише.
Но моего поступка соседи не оценили, стук стал только сильнее.
Ну, все, держитесь.
Я замуровалась в халат и пошла открывать дверь, оставляя после себя мокрые следы с белыми сугробами пены.
— Что?! — рявкнула я, открывая дверь и являя себе дикие глаза Самородова.
Не говоря ни слова, он вошел в квартиру, пользуясь моим ступором. Не знаю, остановился ли он, запрети я ему входить. Что-то мне подсказывало, что нет.
— Александр Дмитриевич, как вы здесь…
Самородов не дал мне договорить, припечатав меня к стене и впиваясь в рот горячим поцелуем.
Попытка намбер ту-тебя хочу!
— Мммм, — попыталась высвободиться из крепких объятий.
Самородов немного отступил от меня, но лишь для того, чтобы начать снимать пиджак.
— Знаете, что… знаете, вы, — проследила за пиджаком, умостившимся в шкафу, — Да вы…
— Продолжайте, Людмила Константиновна, что вы хотели мне сказать, — произнес Самородов, медленно расстегивая рубашку. Точно, Айсберг Дмитриевич. Спокойный, как удав, а меня тут уже изрядно потряхивает.
Нет, ну прошел бы хоть в комнату, а то неудобно как-то. Держу человека на пороге. Но надо сохранять безразличное лицо, не показывая свою озабоченность… удобствами запоздалого гостя.