"Возьмите меня с собой, Екатерина Алексеевна!" — хотелось крикнуть вслед уходящей помощнице.
Все это время я делала вид, что продолжаю телефонный разговор. Из меня вылетали односложные "ага", "все верно", "не может быть". Хорошо, что Павел Иванович уже давно отключился. Так бы потом догоняй все, на что я бездумно дала свое добро.
Александр прошел в кабинет и сел в кресло напротив. Прищурив глаза, наблюдал за мной.
— Одну минуточку, — сказала я ему, указывая на трубку. Мол, это очень важный телефонный разговор, и он может продлиться не один час.
Ох, сейчас прямо нехороший такой огонек у него в глазах появился. Крепче сжала трубку, словно это была последняя надежда на спасение.
Один резкий выпад, и трубка уже в руках Самородова. Он нажал на кнопку завершения вызова, запустив телефоном в дальний угол.
Мама дорогая.
Из меня вырвался нервный смешок. Сейчас останется еще разыграться икоте и будет полный аут.
Я пыталась вспомнить отрепетированную с утра речь, но в голову ничего не шло.
— У меня будет только один вопрос. Почему? — прорычал Самородов.
Потому, потому что мы пилоты…
Пилоты тут явно не к месту, а вот что-то созвучное, возможно — идиоты — подошло бы лучше.
"Потому что, я хотела, чтобы ты был счастлив" — захотелось крикнуть в голос.
Боже, кого я обманываю?! Я же сама в это не верю!
Я ушла. Нет, даже не так. Я сбежала. Как и всегда делала, скрываясь от проблем. Ведь так было гораздо проще. И даже сейчас я прикрылась благородным предлогом, чтобы просто не брать на себя ответственности.
Не дождавшись от меня ответа, Самородов сказал:
— Впрочем, я и так все знаю. С утра я расспросил маму о чем вы вчера разговаривали. Сложить два и два оказалось не сложно.
— Я хотела, чтобы ты был счастлив… — все таки выдавила из себя слова, в которых и сама уже сомневалась. Просто эта фраза была мной заучена до автоматизма.
— Мила, я просто удивляюсь тебе. После всего, что я тебе вчера сказал, ты сомневаешься, что я был счастлив с тобой?!
Слово "был" неприятно резануло слух.
— А дети? Внуки… — уже не скрывая слез, проговорила я.
Самородов несколько мгновений смотрел на меня, потом соскочил со своего кресла. Подошел ко мне.
— Пойдем-ка!
— К к куда? — переспросила я, запинаясь.
Но Самородов не ответил на мой вопрос. Он поднял меня c кресла и, не отпуская руки, повел за собой. Пришлось приравняться к быстрому шагу. Так и прошли по коридорам компании. Смерч, сметающий все на своем пути и следовавший за ним полуприцеп с поведенной осью. Это хорошо, что в коридоре собралось столько свидетелей. Мало ли куда меня потащили.
Самродов открыл передо мной дверь машины.
— Садись!
— А может быть не надо? — попыталась выдавить из себя улыбку.
— Мила, залезь в эту чертову машину и прижми свой… — не договорил. Хотя и так не сложно было догадаться, что осталось недосказанным.
Села и прижала. А возможно и сжала. Вот тебе и покер фэйс.
Мы выехали с парковки. Самородов резко нажал на газ. Так, где тут у нас ремень безопасности? Никогда не пристегивалась, а сейчас почувствовала в этом острую необходимость.
Мы выехали на трассу и, вопреки моим мыслям, повернули в противоположную сторону от съемной квартиры.
Так, уже начинать паниковать или пока рано?
Ехали мы в полном молчании. В первый раз я видела Самородова таким. Все его раздражение вылилось в агрессивное вождение. Он, казалось, высказывался своими резкими маневрами и превышающей нормативы скоростью.
Внезапное торможение. Хорошо, что пристегнулась. Иначе бы черный пластик оставил на моем лице узор.
Самородов вышел и открыл пассажирскую дверь.
— Пойдем.
Спорить и расспрашивать было бесполезно. Это я уже усвоила. Поэтому молча вышла из машины, оглядываясь.
Незнакомое место. На огороженной кирпичной кладкой территории расположилось трехэтажное здание.
Самородов воспользовался своим ключем — таблеткой. Замок размагнитился, давая возможность открыть створ ворот.
Молча впустил меня, затем вошел сам.
— Саша, куда мы приехали? — не смогла все таки удержаться от вопроса.
И на это раз меня оставили без ответа. Самородов взял меня за руку и повел внутрь здания.
В фойе за перегородкой сидел охранник. При нашем появлении он встал.
— Александр Дмитриевич, добрый день.
— Добрый, Иван Иванович. Все мирно — спокойно?
— Да, все хорошо. А благодаря новой системе видео наблюдения стало еще лучше, — Иван Иванович указал за свою перегородку, где я увидела большой монитор, с выведенными на него маленькими окошками. Со своего ракурса я смогла разглядеть только какое-то движение на сером фоне.
— Это хорошо.
— Распишитесь, пожалуйста в журнале. Правила они же для всех.
— Все верно, все верно, Иван Иванович.
Мы подошли к столу, на котором лежал журнал — простая толстая тетрадь в клеточку. Я прочитала графы: ФИО, серия, номер паспорта, время прибытия, время отбытия, подпись.
Самородов заполнил все графы. В том числе и за меня.
После всей этой бюрократической процедуры нам было дозволено пройти.
— Иван Иванович, а где сейчас все?
Охранник посмотрел на часы, сверился с монитором.
— В столовой.
Боже, что тут происходит?
Самородов быстрым шагом направился в известном только ему направлении. Пришлось и тут подчиниться.
Мы прошли по длинному коридору. По обеим сторонам от нас располагались пронумерованные двери, лавочки, цветы в кадушках и кулеры с водой.
Наконец, добрались до столовой, о чем говорила табличка на двустворчатой двери.
Самородов открыл передо мной дверь, пропуская внутрь. Меня встретили, казалось, сотни детских глаз, запах запеканки и киселя.
Вошедший следом Самородов вызвал солнечные улыбки на детских лицах.
— Здравствуйте, Александр Дмитриевич, — к нам поспешила женщина в строгом костюме, с высокой прической и туфлях-лодочках.
— Здравствуйте, Галина Сергеевна, — произнес Самородов. — Извините, что без предупреждения. Познакомьтесь, это Людмила Константиновна, моя… супруга.
Казалось, мои глаза расширились еще больше, чем глаза Галины Сергеевны в очках с увеличительными стеклами.
— Александр Дмитриевич, мы всегда рады вам. Приятно познакомиться, Людмила Константиновна. Я заведующая этим детским домом.
В этот момент я способна была только кивать, словно болванчик.
— Проходите, вы как раз к полднику. У нас сегодня запеканка и кисель. Присоединяйтесь.
— С удовольствием, — ответил Самородов, направляясь к столу раздачи, где уже выставили две тарелки с едой и два стакана с напитком.
Взял их и направился к длинному столу, за которым сидели дети примерно от пяти до восьми лет. Я последовала за ним.
— Здравствуйте, — проговорил самый старший, и, видимо, самый смелый мальчик. И потом, уже обращаясь к открывшим рот детям, прошипел — Двигайтесь, двигайтесь.
Мы сели рядом друг с другом на освободившееся место.
Самородов быстро заработал вилкой, запевая еду ягодным киселем.
— Кушай, — строго сказал он. Не знаю, было это адресовано мне или сидящей с открытым ртом девчушке, но за вилку схватились мы обе.
Мне хватило и одной порции, а Александр Дмитриевич сходил еще два раза до стола раздачи. А дети только и успевали наблюдать за его передвижениями по залу или за вилкой, отправляющей очередной кусочек запеканки в рот.
После полдника всем было разрешено выйти во двор на площадку для игр.
— Тетя, пойдем, — детская ручонка обхватила меня за пальцы и потянула вслед за ребятишками. Повернулась к Самородову, взглядом прося о помощи. Тот лишь пожал плечами, позволяя маленькой девчушке увести меня.
К тому моменту, как мы оказались на детской площадке, за руку меня держали сразу несколько ребятишек. Время от времени они менялись, говоря, что теперь наступила следующая очередь вести тетю за руку. Это были маленькие девочки и мальчики, лет так пяти, ребятишки постарше уже давно убежали, поднимая на площадке такой шум, что их без труда можно было услышать и в здании. Меня усадили на скамейку и теперь вся моя маленькая свита распределяла очередность, кто и насколько времеи займет место рядом со мной.