— Добрый день, — сдержанно отвечала я на приветствия работников, делая вид, что ничего необычного не происходит. Ну подумаешь, несет на руках генеральный, что такого?
Добрались таки мы до приемной.
— Добрый день. — поздоровалась я с выпрыгнувшей из своего кресла помощницей. — Александр Дмитриевич, постойте, пожалуйста. Екатерина Алексеевна, будьте добры, кофе.
Айсберг Дмитриевич повернулся и направился к двери в мой кабинет.
— А еще, мне нужен отчет по строительству, — Александру Дмитриевичу опять пришлось остановиться и повернуться к помощнице ношей вперед. То бишь, мной.
— Это все, Людмила Константиновна? — переспросил ледяным тоном Самородов.
— Да, — и как только мы подошли к двери, сказала, — а хотя, нужны еще кос…
"Тыли" — окончание фразы было произнесено уже в кабинете, да и оно было заглушено громким звуком закрывающейся двери.
— Не отступишься, да? — спросил у меня грозный Самородов, после того, как опустил в кресло. А Айсберг то подтаял немного.
— Нет, — ответила я, добавляя голосу металла.
— Хорошо, будут тебе костыли.
Подтянула его к себе за галстук и поцеловала. Вот бывают же женщины в русских селеньях… Кто-то выпрашивает норковую шубу, а Мила… А Мила костыли.
Через час доставили, таки, мне средство передвижения. Два алюминиевых костыля принес Макс, поздоровавшись и поинтересовавшись моим самочувствием, поставил их рядом со мной. Сказал, что у Александра Дмитриевича срочное заседание, поэтому его, Макса, и прислали с дарами.
Конечно, как и следовало ожидать, через несколько минут после ухода Максима позвонила обеспокоенная Света. Мне первой следовало набрать ее номер и сообщить о растяжении, но я слишком увлеклась тест-драйвом костылей.
— Мама, ты как? Что произошло?
Какие сложные вопросы. И что ответить?
— Упала неудачно.
— Это же как надо было упасть то, что даже костыли понадобились?
Нет, рассказывать о ночных приключениях не стала. Пусть дочка, хоть она и сама уже взрослая, и дальше думает, что мать по ночам крестиком вышивает, а не с пилонов летает.
— А мы сегодня с Александром Дмитриевичем заявление в загс подали, — сказала я, надеясь, что отвлекающий маневр сработает.
— Даааа!? — прокричала радостная Света в трубку. — Поздравляю. Когда свадьба?
— Через месяц. Мы решили особых торжеств не устраивать.
— Почему? — искренне удивилась Света. Да, в ее возрасте я бы тоже хотела белое платье, метровый торт и оставляющих на невесте с женихом предсказание "к деньгам" голубей. — Ну а платье то хоть будет?
— Не знаю даже, может быть костюм…
— Так, на выходных едем за свадебным платьем, — сказала Света и отключилась, тем самым обрывая все мои возражения.
Ну какое платье?! И так не первой молодости невеста, еще и с загипсованной ногой.
— Стоп, — одернула сама себя. Что это еще за настрой. Допустим, не девочка, так и это не плохо. Говорят же, что женщины, словно хорошее вино, с возрастом становятся только лучше. А мой виноград сорокалетней выдержки и подавно. Немного терпкий в чувствах, с легкой кислинкой в характере, и игристостью в одном месте.
"Эх, сама себя не похвалишь, никто другой и не почешется!" — думала я, заглядывая в принесенный мне на стол отчет.
Стоит разок упасть и приоритеты тут же меняются
— А знаешь, как тебя за глаза народ в компании стал называть? — спросила Лариса, запихивая в рот целую филадельфию. Я жадно проследила глазами за красной рыбкой. Да, дала я маху, заказав только овощной салат и апельсиновый сок.
Подсолила свой обед, дабы сделать его более насыщенным. Все, последний раз. А завтра никакой соли, правда-правда.
Мысленно перенаправила себя в магазин свадебной одежды, где дожидалось своего часа мое одеяние. Платье было по фигуре, в оной мне и следовало оставаться. А в связи с тем, что в последнее время я тренировала только руки и одну ногу, нужно было придерживаться ужасного буквосочетания — ПП. Что в переводе с моего ломанного французского обозначало — подайте пожрать.
— Ну и как же? — прохрустела своим диетическим до тошноты обедом.
— Барбоссой! — ответила подруга, макнув следующим ролом в соус.
— Ху из ит? Собака что ли? — уточнила. Вспомнился детский рассказ, в котором одна собака к другой в гости ходила.
— Темнотааа. Это же пират такой с деревянной ногой, костылем и скверным характером. — И снова эта пытка. Очередной ролл пролетел передо мной. Да ну это ПП. Подцепила филадельфию с тарелки Ларисы, макнула ролл в соус и отправила лакомство в пункт назначения.
Даже после одного кусочка настроение улучшилось.
— Ладно, по поводу ноги и костыля вопросов нет. А чем характер то мой не устроил? — наколола еще один ролл, применяя к ПП новое определение — подруга прости.
— А сама не замечаешь, как все в россыпную бросаются, заслышав твою поступь в коридоре?
Ну да, немного нервная в последнее время стала. Что есть, то есть. А как не стать то? Руки имеются, ноги имеются, кровать имеется, жених имеется. Секса нема.
Да что уж греха таить, в последние две недели полного воздержания подсознание играло со мной очень изощренным способом. Во сне, кажется, я прелюбодействовала с половиной народа из нашей компании. Даже с теми, кого и не видела ни разу, но точно знала, что они есть.
Самородов же обходил меня стороной, причем с той, где торчала здоровая нога. Боялся причинить мне, видите ли, вред. Конечно, я понимаю, что тут уж надо будет ухитриться и подстроиться. Но я же открыта для любых экспериментов. Уж кому, как не ему это знать. Или, поэтому и обходит стороной, так как знает…
Не важно!
Погрузившись в свои мысли, представляя возможные варианты "приспособы" для ноги, я подтянула тарелку с роллами к себе поближе. Ладно, сегодня еще поем, как человек, а завтра с утра выпью два стакана воды. Говорят же, что при похудении надо пить больше.
— Кушайте не обляпайтесь, — прокомментировала мой поступок Лариса, забирая в виде компенсации нетронутый апельсиновый сок.
— Шпашибо!
После обеда вернулась в свой кабинет, отмечая краем глаза поведение сотрудников. Да, Лариса права. Слишком уж я затянула удила. Народ сделался при моем появлении молчаливым, безулыбчивым, трудящимся в поте лица мрачным рабочим классом.
А кто в этом, собственно, виноват?
Вся наша личная жизнь с Айсбергом Дмитриевичем заканчивалась, как только Степашка и Каркуша отправляли всех спать. Не смотря на все мои поползновения на половину кровати к Самородову, ночь наша проходила за невинными поцелуями и разговорами о скорой свадьбе. Две недели! И наступит день, когда это произойдет! Мня разгипсуют! Да, к своему стыду, этого дня я ждала сильнее.
К шести часам за мной приехал Самородов.
— Как прошел день? — спросил, касаясь губ легким поцелуем. Слишком легким на мой взгляд.
— Нормально. Сегодня узнала, что меня сотрудники прозвали Барбоссой, — ответила я, принимая помощь в усадке меня на кожаное сиденье машины.
— Как пирата что ли?
Да, вот сейчас я точно почувствовала себя темной и дремучей.
— Ага, — ответила, наблюдая, как Самородов расплывается в улыбке.
— Ну да, есть что-то общее.
Так, надо обязательно посмотреть кто это вообще такой. Уж очень подозрительная улыбка у Айсберга Дмитриевича.
Единственный плюс, который можно было извлечь из ситуации с загипсованной ногой, это отлынивание от домашней готовки. Большим бонусом к будущему мужу прилагалось умение, а что еще важнее, желание готовить. Да, конечно, это не было что-то замудренное. Фуа-грами мы не баловались. А вот вкусное сочное мясо вкушали.
Самородов на кухне смотрелся сногсшибательно. В моем случае, конечно, это страшно, али не сороконожка, чтобы с ног сшибаться часто. Оставалось сидеть на кухонной столешнице, уложив загипсованную ногу на стул и наблюдать, как Айсберг Дмитриевич в домашних шортах и фартуке в цветочек на голый торс нарезает кубиками мясо.