– Павел сейчас подвезет продукты, – тем временем отпирал металлическую дверь инженер. – Размещайтесь где хотите, но с вас горячий ужин на пятнадцать человек.
– Я в кухарки не нанималась! – обозначила свою позицию Галина Николаевна.
– Пятнадцать? – не обращая внимания на слова подруги, переспросила Эльвира Яновна. – А охрана?
Повисла неловкая тишина.
– Никто из наружного охранения не отзывается, – все же ответил нам мужчина.
– Дура, сиди в укрытии и не дергайся, – толкнула подругу в спину Эльвира Яновна.
– У меня же дети…
– Мы поможем с ужином, – потащил я Серегу следом за дамами.
– Пока нужно тут все подключить, – немного растерялась Эльвира Яновна. Слева на стене нашлись схема и порядок действия.
Инструкция у входа оказалась вполне толковой. Из нее следовало, что данный блок рассчитан на двадцать человек персонала обслуживания в военное время. Особых изысков не было. Одна общая спальня. Причем кровати совсем не предусматривались. Стопки одеял и спальников лежали вдоль стены. Кроме спальни имелась общая комната-столовая, к ней через арку примыкала кухня. Туалеты и один душ располагались возле основного входа.
Пока мы осматривали помещения, подключали отопление, свет и воду, вернулся Пашка на своем каре.
– Взял стандартные наборы, – пояснил он.
Оказалось, что в подобном хранилище продумано все до мелочей. Рацион питания был рассчитан на полную загрузку жилого блока персоналом.
– Будет суп, перловая каша с мясом и чай, – огласила меню Эльвира Яновна, закончив читать этикетку на коробке.
И, собственно, нашей с Серегой помощи не потребовалось. Ну действительно, не картошку же чистить будут в военное время? Теперь только концентраты и продукты длительного хранения. Кстати, из всех опробованных сегодня партий масла просроченных мы не обнаружили.
Наша маленькая компания успела поужинать, когда начали подходить остальные мужчины. Хоть и ругался инженер на дежурную смену, но парни совсем дураками не были. От операторской протянули кабели до жилого сектора. И теперь монтировали какое-то оборудование.
– Будут наблюдать через внешние камеры, – распознал что-то знакомое Серега и поделился со мной.
С военными нам пока так и не удалось связаться. И в целом информации о случившемся практически не было. Мы знали только, что сработал сигнал оповещения, присланный спутником, и куда-то исчезли охранники с КПП. Хотя Роман Алексеевич добавил еще личных наблюдений. Одна из камер, что транслировала съемку подъездных путей, захватывала обзор трассы. За все время, что велось наблюдение, там не проехало ни одного автомобиля.
– Какой-то апокалипсис все же случился, – резюмировал бригадир. - Завтра расконсервируем рации и прочую технику.
– Почему не сегодня? – не унималась Галина Николаевна.
– На сегодня отбой, – отмахнулся от женщины инженер.
– Только пидорков этих куда подальше расположите, – буркнул бригадир, прежде чем уйти в спальню.
========== Часть 4 ==========
Диспетчер распределил дежурство внутри группы. Всю ночь они следили за тем, что демонстрировали камеры. По мне так пустое занятие. Но высказывать свое мнение я поостерегся. И вообще размышлял, а не уйти ли нам с Серегой в комнату отдыха персонала? Диваны там более удобные, чем спальники на полу.
Как-то невольно я начал опасаться этих людей, с которыми нас свела судьба. Именно в экстремальных ситуациях проявляется то, что скрывают в обычной жизни. Как там говорит восточная мудрость? Человек – это сосуд. Тронь его, и то, чем он наполнен, начнет выплескиваться. В данном случае из бригадира уже «полезло» то самое, которое вонючее.
На следующий день даже женщины без стеснения обсуждали нашу с Серегой ориентацию. У меня создалось впечатление, что других забот и проблем у людей не было. И куда только вся толерантность подевалась?
– Если бы мой ребёнок стал гомо, я бы в первую очередь стала его лечить, разговаривать, выяснять, чего ему не хватает в жизни, искать причину и исправлять, – довольно громко заявила Галина Николаевна своей подруге во время завтрака.
– Что за болезнь такая? – не понял сути разговора женщин заглянувший на кухню Роман Алексеевич.
– Гомосексуализм, – радостно сообщил Пашка. – Как бы этих бедняг, – кивнул на нас с Серегой парень, – уринотерапией лечить не начали.
– Лучше сразу трепанацию или табуреткой по башке, – зло зыркнул на нас бригадир, а я невольно поежился, прикидывая, как незаметно покинуть кухню.
– Любая болезнь это отклонение от нормы, а отклонение от нормы есть болезнь, – изрек нечто философское Юрий Андреевич.
– Ну, вы завернули, – хмыкнул Пашка. – С таким же успехом можно сказать, что ваше доказательство не доказывает ничего. Осталось признать гомосексуализм нормой, и болезнь можно считать вылеченной.
– Аха, мы тогда сразу больными сделаемся. И чем лечиться потом? – поддержала беседу Эльвира Яновна.
– Нас признали на равных с гетеросексуальными извращенцами? – не удержался от шпильки Серега.
– Это ваши гейские парады извращения! – рявкнул бригадир.
– А парады в Бразилии не извращения? – не сдавался Серега. – Карнавалы и всякие шествия с полуголыми бабами? Языческие праздники типа Ивана Купалы, когда бегают голяком и трахаются в поле?
– Лечить нужно молитвами, – неожиданно изрекла Галина Николаевна, и народ разом примолк, озабоченно посмотрев на женщину.
Действительно все как-то отвлеклись от того, что на поверхности творится что-то непонятное. Психика не у каждого выдержит.
Следующие два дня были похожи один на другой. Новостей ниоткуда не поступало. Галина рвалась наружу, бригадир отказывался питаться за одним столом с пидорами, а команда его негласно поддерживала. Инженер, который в военное время автоматически считался старшим, всячески одергивал народ. Но получалось так себе. Ограниченное пространство. Пятнадцать человек. Развлечений ноль. Информации о случившемся столько же.
«Пусть там случилась глобальная катастрофа или война, но куда все делись?» – задавались мы вопросом. Почему третьи сутки на всех шестнадцати камерах наружного наблюдения не зафиксировано никаких живых существ, кроме птиц?
Скуки ради народ смотрел подборку фильмов, что имелась в комнате отдыха. Пашка телевизор со всеми девайсами и дисками притащил в жилой бокс еще в первый же вечер. Заняться народу действительно было нечем, вот и смотрели какие-то боевички. Я особо в сюжеты не вникал. Зато постоянно контролировал окружение. И все равно первый удар от бригадира пропустил.
Просто не ожидал, что мужчина от слов перейдет к действиям. И получил ощутимый удар по печени. Хорошо, что Роман Алексеевич оказался рядом.
– Прекратить! – перехватил он руку бригадира.
– Тогда пусть не сидят без дела, а пользу приносят.
Мы бы с Серегой и сами были рады чем-то заняться. Только особых дел не было. Хотя, чтобы не раздражать лишний раз не совсем адекватных мужиков, пошли и почистили второй раз за день туалет и душ.
– Рядом с комнатой отдыха тоже надо убраться в туалете, – тоном, не терпящим возражения, заявил кто-то из подручных Михалыча.
Мы тут же смылись подальше и вернулись в жилой сектор ближе к ужину. К тому времени появились кое-какие новости. Инженер, согласно инструкции, вскрыл какие-то пункты связи и, наконец, связался с военными. У тех информации было не больше нашего. Зато они знали точно, что это не война.
– Необъяснимое излучение со стороны Гренландии или Канады, – пояснил Юрий Андреевич. – Мгновенно накрыло всех живых. Только те, кто оказался за пределами излучения, выжили. Это за экватором, – уточнил мужчина. – Информации мало. Но выходить наружу смертельно опасно. Спутники зафиксировали первую волну или излучение. А потом еще несколько.
– Ну, хотя бы не война, – перекрестилась Галина Николаевна.