– Я заморозил его, как только познакомился с тобой, в ожидании этого момента.
Момента, когда он понял, что победил, когда решил, что она согласилась на брак по его правилам?! Она не знала. Она ещё не знала очень многого. Но она не стала спрашивать его ни о чем. Все вопросы так и останутся не заданными и без ответа – навсегда! Неужели ей не безразлично, почему он выбрал её, раз он использовал шантаж, хотя и не собирался осуществить свои угрозы?
Абсолютно все равно, убеждала она себя. Какое значение могут иметь эти вопросы; единственный вопрос для неё сейчас: как избавиться от этих отношений, которые могут полностью разрушить её жизнь, погубить её?
Она вынесла в последний раз ласку его рук, это мучительно-сладостное чувство, затем почти невидящими глазами проводила его, когда он выходил из комнаты, приказав себе оставаться на месте.
Надо бежать отсюда! Она с трудом встала, ноги у неё позорно дрожали. Она не может стать женой человека, который никогда её не полюбит, который женится на ней только потому, что они прекрасно подходят друг другу в постели и ему нужна мать для его детей.
Если она согласится на это, то её жизнь превратится в ад, в сплошное несчастье. Она возненавидит его за то, что он имеет над ней такую власть, возненавидит себя за свою слабость, будет презирать себя за то, что стала жертвой слепой страсти.
Почему, ну почему она такая дура? Если бы она не полюбила его, она могла бы выйти за него замуж на его условиях, потому что тогда они были бы и её условиями. Прекрасная сексуальная гармония, взаимная симпатия и уважение, дети. Простые, ясные партнёрские отношения. Множество счастливых браков сложилось на гораздо менее прочной основе.
Но любовь к нему делает их отношения неравными, чаша весов перевешивается в его сторону. Она не может так унизить себя; гордость или то, что от неё осталось, инстинкт самохранения, самоуважение не позволят ей этого.
Он вот-вот вернётся с шампанским и обнаружит её исчезновение, думала она про себя, стараясь придать своим действиям хоть какой-то порядок, в спешке кидая в чемодан вещи уже в своей комнате.
И действительно вернулся. Слишком быстро, подумала она и съёжилась под его жёстким вопросительным взглядом, когда он вошёл в комнату, увидел беспорядок и понял его причину.
– Едешь куда-нибудь? – Адам саркастически усмехнулся. Она в отчаянии посмотрела на него, зная, что ей придётся сказать ему, если она хочет, чтобы он отпустил её.
Это будет нелегко, подумала она, чувствуя, как кружится голова, а пальцы терзают блузку, выхваченную из ящика комода. Это будет самый отвратительный поступок за всю её жизнь.
– Как ты догадался? – ответила она с таким же сарказмом и отвернулась, запихивая в чемодан трусики и прочую мелочь.
– Но почему? – он резко втянул в себя воздух. – Селина, что происходит? Что случилось? Посмотри мне в глаза и скажи, что случилось, черт бы тебя побрал!
Она не ответила и молча стояла спиной к нему, боясь взглянуть на него, чтобы не выплеснуть накопившуюся обиду.
И все же она не могла заставить себя сказать ему слова правды, которые бы сразу оттолкнули его. Стараясь скрыть дрожь в ногах, она встала на колени у нижнего ящика комода и вытащила оттуда охапку джемперов. Сердце у неё билось так сильно, что она не услышала, как своей кошачьей походкой он подошёл к ней; две сильные руки схватили её за плечи и повернули лицом к нему.
– Ответь же мне, черт побери! – проговорил он сквозь зубы. – Почему ты входишь от меня? И именно сейчас!
И правда, почему, подумала она с тоской, но вслух сказала:
– Не спрашивай. Ответ тебе может не понравиться. – Он стоял слишком близко, слишком волновал её, был слишком дорог ей.
Невероятным усилием воли, сжав зубы, что придало её лицу жестокий вид, она резко потребовала:
– Убери руки. Не трогай меня, – и увидела в его глазах насмешливые искорки. Сердце её бешено колотилось, а он все продолжал свои магические, завораживающие ласки. – Ещё несколько часов назад ты так не говорила, – произнёс он глухим голосом.
Если она хоть секунду ещё будет слышать этот волнующий голос, который заставляет закипать её кровь, то она сдастся, согласится на все, что он скажет, а потом будет жалеть об этом всю свою жизнь.
Селина, отчаянно стараясь взять себя в руки, гордо подняла голову, её золотистые глаза с вызовом посмотрели на него, и она произнесла единственно возможные сейчас слова:
– Извини, но мне необходимо уйти. Я хотела тебя, и ты это прекрасно знал. Теперь я получила своё, и на этом распрощаемся.
Она увидела, как помрачнело его лицо. Он все ещё не верил ей. И она добавила без всякого выражения, чтобы покончить с этим:
– Ты же не думаешь, что я выйду за тебя замуж. Ничто не вынудит меня пойти к алтарю с человеком, которого я не люблю и который не любит меня.
Она заметила, что он готов убить её, но ей было все равно. Воцарилось молчание, настолько мрачное, настолько тягостное, что, казалось, воздух взорвётся от напряжения. Затем он хлестнул её резким, грубым словом, после чего у неё не осталось ни малейшего сомнения о том, кем он её считает.
Селина закрыла глаза, чтобы скрыть свою боль, и когда она с трудом открыла их, то сквозь пелену слез увидела, что в комнате она одна.
Если бы он вернулся прямо сейчас, она бросилась бы к нему в объятия и с рыданиями рассказала обо всех своих сомнениях. И будь что будет!
Но он не пришёл.
И она поняла, что он не придёт никогда.
– Ну конечно же, ты можешь прийти, – спокойно перебила Ванесса её сбивчивые оправдания. – Это же не какое-нибудь рядовое мероприятие, у тебя есть в запасе ещё десять дней, чтобы упорядочить все свои дела. В конце концов Доминик не каждый день отмечает помолвку. И тебе понравится Таня. Она очень приятная девушка, очень приличная, совсем не похожа на тех хищниц, которые постоянно около него вертятся. Вся её родня живёт в Австралии. Её мать, родом из России, рано овдовела и переехала в Австралию, думаю, к своим родственникам. Она вновь вышла замуж и, как я поняла, весьма удачно. Думаю, что люди они состоятельные.
Тётка продолжала щебетать, а Селина слушала, закрыв глаза, жалея о том, что подошла к телефона, вернее бросилась к нему, надеюсь, что, возможно, звонит Адам.
Но он так и не позвонил. Она жила в этой квартире уже целых два месяца. С той самой ночи, как она убежала из его дома. А он не мог не знать, что она живёт здесь – ведь это его квартира. Она надеялась, что он зайдёт или позвонит, хотя бы для того, чтобы выставить её оттуда.
Когда-нибудь ей придётся завести собственный дом. Однако вся её энергия уходила на работу, поэтому на что-либо другое у неё не хватало ни времени, ни сил. И даже мысль о том, что ей придётся пойти на приём, организованный её тёткой, и общаться со множеством чужих людей, утомляла её.
– А как себя чувствует Мартин? – перебила она болтовню Ванессы посредине фразы.
– С ним все в порядке. После того как он поможет Доминику, Тане и мне встретить гостей и символически пригубит бокал вина, он удалится в свою комнату и будет играть в шахматы с доктором Хиллом.
Значит, и об этом позаботились; к счастью, вскоре Ванесса выдохлась, и Селина повесила трубку и выключила телефон.
Она инстинктивно пыталась избежать необходимости присутствовать на помолвке Домми. С тех пор, как она порвала с Адамом, она вела очень уединённый образ жизни, вечерами долго сидела с деловыми бумагами, принесёнными из офиса, или бессмысленно взирала на экран телевизора.
Ей пора прекратить вести себя так глупо. Стоило ей только вспомнить о том, что она заставила Адама отступиться от неё, как на душе её становилось тоскливо и пусто.
Это было необходимо, убеждала она себя с раздражением. Все теперь в прошлом. И конец! Он больше никогда в жизни не захочет даже взглянуть на неё, и она не может упрекнуть его за это. Он никогда не придёт на эту квартиру, пока она здесь живёт, даже само воспоминание о ней, должно быть, внушает ему отвращение.
И меньше всего на свете ей хотелось встретиться с ним. Ведь ничего не изменилось, он никогда её не полюбит, он не позволит себе этого. Встреча с ним лишь усугубит её горе. Так что с завтрашнего дня она начнёт всерьёз искать себе квартиру.