2 февраля 1996г.
О банковском капитале
C второй половины девятнадцатого столетия и до сих пор господствует теоретически никак не обоснованное представление о том, что противоречия между владельцами банковского и промышленного капиталов, возникающие вследствие разной направленности их интересов, определяют общий характер противоречий внутри порождённого капитализмом класса собственников. Из чего следует вывод, будто слияние банковского и промышленного капиталов устраняет противоречия внутри класса капиталистов, делает этот класс единым в своих политических интересах.
Политическое развитие России после буржуазной революции 1989 года, связанное с ростом влияния банкиров при одновременном упадке производства, привело к тому, что об этом противоречии заговорили широко и открыто, и едва ли ни как о главном противоречии сложившихся в стране интересов собственности. И чтобы преодолеть его, будто бы нужно дать возможность банкирам скупать промышленность, создавая финансово-промышленные группы. Одновременно появились и подстрекатели классовой борьбы, которые вновь начали обсуждать банальную тему о происходящем на Западе и сейчас у нас слиянии промышленного и банковского капитала, слиянии в огромные финансово-промышленные группы, которые-де показывают, что весь класс капиталистов объединился против наёмных рабочих и служащих.
Такие выводы делались и делаются на основании ложных посылок, а потому приводят к неверным политическим предсказаниям и заключениям, что и доказывается опытом политического развития государств в новейшей истории. На основаниях данных выводов в ХIХ-ом и ХХ-ом столетиях главная мировая идейная и политическая борьба проходила под знамёнами ожесточённо непримиримого характера отношений класса наёмных индустриальных рабочих и капиталистических собственников промышленного производства, а так же противоречий интересов банковского и промышленного капиталов. В конечном итоге оказалось, как только постиндустриальное производство стало вытеснять индустриальное производство, борьба эта завела возглавлявшие её политические силы в идеологический и политический тупик, хотя сущность капитализма ничуть не изменилась. Причина в том, что теоретически было совершенно не понятым главное противоречие буржуазно-капиталистических государств, противоречие антагонистическое, собственно побуждающее к развитию капиталистических обществ. А именно, противоречие между промышленным и коммерческим политическими интересами.
Идеи утопического социализма, преобразованные революционными теориями классовой борьбы в политические учения, оказались способными на целый век вывести вторичное по значимости противоречие между промышленными капиталистами и наёмными рабочими на авансцену идеологических и политических битв, привели к поляризации политического мира, распаду его на два главных враждебных лагеря. Лагерь, который возглавил СССР, потому и проиграл холодную войну, потому и развалился от малейшего толчка исторически новых проблем, вызванных переходом от индустриального производства к постиндустриальному, что его скрепляла идеология именно вторичного противоречия. Противоречие это смогло лишь на исторически временный срок стать двигателем становления мировой промышленной цивилизации. В 80-х годах текущего столетия стало очевидным, что представителей советского блока союзных стран объединяли не долгосрочные причины, не объективные цели промышленного цивилизационного развития, - ибо такие цели до сих пор нигде и никем не провозглашены, - а во многом субъективные цели и интересы вполне определённых, возникших в эпоху индустриализации социальных политических сил. А они, эти силы, исчезали с началом информационно-технологического совершенствования промышленного производства.