Завершая работу, следует подробнее рассмотреть вопрос о том, как в начале XXI в. национализм соотносится с принципами либерализма и демократии. Этот вопрос крайне важен и с теоретической, и с политикопрактической точек зрения.
Подчеркивая значение этой проблемы, политолог Александр Соловьев следующим образом связывал ее с классификацией национализма: «Наиболее политически значимым основанием для типологии национализма в настоящее время является его отношение к демократии. Такое основание стало особенно актуальным в последние десятилетия, когда обозначился кризис современных национальных государств, а также выявились серьезные политические противоречия в связи с резким ростом национального самосознания в посттоталитарных странах Восточной Европы и СНГ. С точки зрения отношения к демократии, как правило, выделяются три типа национализма: враждебного демократии, нейтрального и соответствующего ее базовым принципам и задачам. Выделение национальных движений, находящихся в разном отношении к демократии, безусловно, имеет под собой реальную почву. Однако теоретическая проблема заключается не столько в констатации указанных типов национализма и их распространенности, сколько в понимании путей и методов демократизации национальных движений. А это, в свою очередь, зависит от понимания совместимости национальных и демократических процессов»[543].
Далее, подводя итоги дискуссий, которые прошли в 1990-х гг. в мировом научном сообществе по проблемам возможности либерального национализма[544], Л. Дробижева обозначила ряд принципов и норм, дающих возможность считать конкретный национализм (национальный регионализм) либеральным.
«О либеральном национализме можно говорить, если:
государственность декларируется от имени граждан, проживающих на территории республики, или народа в понимании сообщества людей, проживающего на данной территории (или народов, этнонаций, национальностей, живущих в республике);
устройство государства в республике можно отнести к либерально-демократическому типу, обеспечивающему верховенство законов, всеобщее избирательное право, представительный характер власти, выборность власти как формы реализации принципа представительства, разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную;
обеспечивается политическое и правовое равенство граждан, в том числе право быть избранным на государственную должность;
допускаются плюрализм и свобода политической деятельности, свобода слова, право формулировать и отстаивать политические альтернативы, возможность внутренних разногласий при обсуждении ценностей, идеалов, в том числе национальных, этнокультурных, лингвистических, сути самой общности и ее границ в приемлемых для дискутирующих сторон формах, избегающих экстремизма и насилия;
наличествуют политические институты, обеспечивающие разнообразие культур, права меньшинств;
обеспечивается свободное право личности на выбор национальности»[545].
Большинство из перечисленных признаков, отмечает Л. Дробижева, характерно для развитых или консолидированных демократий, но в условиях посткоммунистических обществ представляется «слабодостижимым идеалом». Тем не менее, по ее словам, либеральный национализм способен обновляться в своих принципах, институтах, процедурах, оставаясь целью, к которой национально ориентированные общественные силы, лидеры, властные структуры проявляют готовность стремиться, хотя не всегда и не во всем ее достигают[546].
В этой перспективе либеральный национализм видится если и не доминирующей (к сожалению) формой современного национализма, то наиболее актуальной и перспективной.
Однако простое указание на то обстоятельство, что одни националисты готовы признавать ценности либерализма и политической демократии, а другие — нет, является лишь самым первым, хотя и необходимым приближением к ответу на вопрос о соотношении национализма и демократии в современную эпоху.
Например, как показывает политическая практика, некоторые группы националистов (как, впрочем, представителей и других политических течений) проявляют готовность «играть по демократическим правилам» лишь из тактических соображений, т.е. до тех пор, пока им не удается сосредоточить в своих руках достаточного объема властных полномочий. Следовательно, вопрос о связи национализма, либерализма и демократии нельзя сводить к элементарной классификации, а следует ставить в гораздо более широком социально-политическом контексте.
544
Имеется в виду обсуждение двух известных работ — Дэвида Миллера «О нации» и Майкла Линда «В защиту либерального национализма» (См.: Коротеева В. Существуют ли общепризнанные истины о национализме? // Pro et Contra. 1997. Т. 2. № 3).