Среди новых явлений, которые потрясли как общественное, так и научное сознание, оказались практически повсеместные рост националистических настроений и существенное повышение уровня межэтнической напряженности. Во многих регионах планеты активизировались сепаратистские движения, вдохновляющиеся идеями национального и религиозного возрождения. Разрушение на рубеже 1990-х гг. биполярной геополитической системы словно открывало ящик Пандоры: вновь явились на свет, казалось бы, давно забытые обиды и взаимные претензии народов, канувшие в прошлое этнические и расовые предрассудки и предубеждения, на новом витке политического развития определенными группами элит были извлечены «исторические» доказательства прав тех или иных народов на какие-то территории. С распадом биполярной системы возродились такие идеи, как право наций на самоопределение и демократию и одновременно — всевозможные формы национализма и трайбализма[5]. Не только национальные элиты, но и широкие массы видят в собственной государственности гарантии сохранения и развития народа как целостного самобытного образования со своей системой ценностей и приоритетов. Во имя ее создания в политическую жизнь в качестве самостоятельных субъектов активно включаются и крупные этносы (нации), и малочисленные этнические (национальные) группы. Все они проявляют высокую активность и требовательность в защите, реализации своих национальных интересов[6].
В 1990-х гг. в мире резко активизировались открытые, в том числе и вооруженные, столкновения между представителями различных конфессиональных и этнокультурных общностей. Напомним о кровопролитном конфликте между армянами и азербайджанцами в Нагорном Карабахе, о массовом геноциде в отношении народности тутси, осуществленном в африканском государстве Руанда режимом, представлявшим народность хуту, о войнах между народами бывшей федеративной Югославии — сербами, хорватами, боснийцами и албанцами, о периодических столкновениях между индусами и пакистанцами в индийском штате Кашмир, о тлеющем конфликте между уйгурами и китайцами в Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая и т.д.
Американский исследователь Раймо Вяйринен, отмечая растущую роль этнонациональных факторов в структуре международных конфликтов, писал в работе «К теории этнических конфликтов и их решения»: «Этнический фактор присутствует в большинстве происходящих сегодня конфликтов. Например, в 1991 г. в двух из четырех межгосударственных конфликтов по крайней мере одной из сторон была этническая группа, а в 27 внутригосударственных конфликтах доля этнических участников достигала 92 %. Этническая дискриминация была среди важнейших причин насилия и войн: вооруженные конфликты происходили в 20 из 32 стран, в которых отмечена явная этническая дискриминация. Таким образом, международные и внутригосударственные конфликты (в современную эпоху. — Авт.) невозможно успешно анализировать без учета этнического фактора»[7].
При этом специалистов и представителей политизированной общественности особенно настораживает следующее обстоятельство. В числе регионов, пораженных вирусами агрессивного национализма, шовинизма и этносепаратизма оказались не только страны традиционного «третьего мира», но и республики бывшего СССР и даже вполне благополучные европейские страны.
Конечно, всплески националистических настроений в Восточной Европе и странах СНГ можно рассматривать в качестве временных издержек процесса демократического транзита. Однако как следует оценивать сдвиги в массовом сознании австрийцев, итальянцев или французов, демонстрирующих на общенациональных выборах в рассматриваемый период растущую поддержку правонационалистическим кандидатам? Какую перспективу можно видеть, скажем, в массовых проявлениях ксенофобии в рабочих предместьях Парижа, объектом которых являются выходцы из Алжира, или агрессивных выходках немецких скинхедов против турецких гастарбайтеров? Чем для будущего Европы может обернуться дальнейший рост сепаратистских движений басков, валлийцев, фламандцев, корсиканцев и других малых народов? На каких идеологических путях следует искать способы практического разрешения подобных противоречий и устранения взаимных претензий? Кровопролитные этнополитические конфликты конца XX в. ясно говорят о том, что мир оказался застигнутым врасплох мощным выбросом энергии, рожденной процессами этнической консолидации и мобилизации. После того как вспышки межэтнического насилия прокатились по территории бывшего СССР и Югославии, по ряду городов «благополучного» Запада (Лос-Анджелес, Париж, некоторые населенные пункты Германии), пришлось признать несостоятельность попыток решить эту проблему путем как коммунистического интернационализма, так и демократического либерализма и лежащей в его основе концепции неотъемлемых общечеловеческих ценностей, включая права личности и права народов[8].
5
Трайбализм (от англ, tribe — племя) — враждебное отношение одной клановой или родоплеменной группы к другой.
6
См.: Общая и прикладная политология / Под общ. ред. В.И. Жукова, Б.И. Краснова. М.: МГСУ: Изд-во «Союз», 1997. С. 195.
7
Вяйринен Р. К теории этнических конфликтов и их решения // Этнос и политика: Хрестоматия. М.: Изд-во УРАО, 2000. С. 256.