При этом часть сибирских крестьян (и прежде всего – столыпинские переселенцы, жившие значительно беднее коренных «старожилов»), ободренная эсеровской агитацией, стала выступать за уравнительный передел всей земли. С лета 1917 г., как и в Европейской России, начались самовольные захваты земли.
Критикуя эсеровскую аграрную программу, принятую I Всероссийским крестьянским съездом в мае 1917 г. по мотивам, «психологически понятным» для крестьян, иркутские кадеты возлагали ответственность за содержавшиеся в ней широкие посулы на эсеровскую интеллигенцию, «которая слишком неосторожно играет сейчас на доверчивых сердцах народных масс, увлекая их в заоблачные дали и суля им молочные реки в кисельных берегах».[319] Они считали необходимым отложить вопрос земельного передела до конца войны, резонно аргументируя это утверждение тем, что нельзя проводить передел без мобилизованных в солдаты крестьян и учета их интересов.[320]
Среди первых по данному вопросу высказались красноярские кадеты. Защищая прежде всего интересы сибирских крестьян-старожилов, они по традиции, свойственной местным кадетам до революции, критиковали поспешную столыпинскую политику переселения: «Широкий земельный простор сибирского крестьянина-старожила сузился», – заявляя, что при этом «земельная теснота в Европейской России осталась по-старому» и что «переселенческими законами сломаны устои сибирской деревни, была обобрана община, дедовские пашни по отводу перешли в пользование новоселов…, и в конце концов старожильческому и инородческому населению Сибири стало так же скверно жить, как и крестьянину Европейской России».[321] Конечно, в этих утверждениях содержалась большая доля преувеличения.
Красноярский кадетский комитет, единственный среди организаций партии в Сибири, успел до Октябрьского переворота завершить разработку проекта аграрной программы по поручению майской Сибирской партконференции и принять его на своем заседании 22 октября. По докладу Д. Лаппо земли коренных русских крестьян закреплялись за общиной. Предлагалось пускать на них переселенцев лишь после удовлетворения нужд местного населения, а не как это делалось при П. А. Столыпине. Малоземельные и безземельные крестьяне подлежали удовлетворению за счет свободных и национализируемых земель. Значительно более льготные условия определялись для казаков недавно образованного Енисейского войска: учитывая большие пространства их земель, предполагали определить для них норму землевладения в 30 десятин на семью плюс 10 десятин запаса, а недостачу пахотной земли восполнять за счет промысловых угодий; при этом казачьи земли оставались войсковой собственностью.[322] Позицию красноярцев поддержали кадеты Минусинска.[323]
Аграрный вопрос приобрел особую остроту летом 1917 г., благодаря развитию стихийных крестьянских бунтов и захватов помещичьих имений в Европейской России. Тем временем эсеровский лидер и министр земледелия В. М. Чернов по сути исподволь начал (до Учредительного собрания) постепенную реализацию программы своей партии. Со стороны кадетов это вызвало резкую критику. Детально разбирая аграрный вопрос в ряде статей и полемизируя с эсерами, иркутская кадетская газета «Свободный край» под редакцией П. И. Федорова писала: «Конфискация земли невыполнима без катастрофического потрясения всего народного хозяйства». В качестве одного из аргументов приводилась огромная ипотечная задолженность большинства помещиков, держателями ценных бумаг по которой являлись представители самых широких слоев населения. «При конфискации, – писала газета, – все эти бумаги подверглись бы обесценению», в результате «потери землевладельцев будут не более чем 1/3 стоимости имений, а 2/3 понесут держатели закладных… и вкладчики сберегательных касс». Противопоставляя этому кадетский проект выкупа «излишков» и подчеркивая нежелание партии взвалить весь груз выкупа на одних крестьян, «Свободный край» отмечал: «За чей счет должен быть произведен выкуп земель для народного фонда – Партия народной свободы считает этот вопрос совершенно ясным, бесспорным: за счет общегосударственных средств»[324] (выделено мной – В. Х.), т. е. всех налогоплательщиков.