Но растущая подлинная власть новоявленных владельцев коммерческих капиталов вела к дестабилизации общей политической обстановки вследствие быстрого расслоения населения по доходам и вызванной этим резкой и радикальной поляризацией массовых настроений по всей стране. Это немедленно отразилось и на поляризации настроений в Верховном Совете, который стал откатываться к народно-представительным, то есть политически реакционным охлократическим требованиям масс объявить непримиримую войну коммерческому беспределу. Уже ко второй половине лета 1993 года вызрело антагонистически непримиримое противоборство внутри Верховного Совета именно между исполнительными учреждениями, которые быстро проникались интересами получения любой ценой частной капиталистической прибыли, и большинством народно-представительного собрания. Оно отразилось в борьбе исполнительных учреждений за правительство Гайдара и в их политическом поражении, вынужденной уступке главы исполнительной власти Б.Ельцина – у него популистские лидеры Верховного Совета вырвали-таки согласие на удаление Гайдара с роли председателя правительства.
Однако замена ненавистного большинству Верховного Совета выскочки Е.Гайдара на зрелого номенклатурщика В.Черномырдина не могла повернуть вспять жизненную потребность страны в выстраивании и укреплении хоть какой-нибудь дееспособной власти. Исполнительные учреждения с фактического одобрения Б.Ельцина, который после своего избрания президентом в июне 1991 года был единственным символом определённой не подотчётности политического деятеля Верховному Совету, стали своими способами: затяжками, волокитой – отказываться признавать верховенство над собой Верховного Совета. Они чаще и смелее отказывались подчиняться призывам и решениям его безответственных, но амбициозных популистских вождей. Уже то, что они посмели выступать против народно-представительной власти, законной тогда только в виде Верховного Совета, говорило о появлении опоры у исполнительных учреждений на совершенно новые силы, которые дольше не желали оставаться тайными и жаждали выхода из подполья на политическую сцену открытой борьбы за направление дальнейшего хода событий. Оказалось, что у этих новых сил установились мощнейшие связи на Западе, – там откровенно заявили о поддержке именно этих сил и об оказании им политической, финансовой и организационной помощи.
Взрыв страстей в конце сентября 1993 года привёл к началу позиционной пропагандистской войны между правительством и президентом, с одной стороны, и Верховным Советом – с другой. Никаких взаимных уступок достичь не удавалось, наоборот, противостояние приобретало характер подготовки к вооружённому столкновению. Каждая сторона стала откровенно призывать своих сторонников создавать военизированные подразделения и не щадить противников, угрожая им физической расправой. Кровавый политический переворот 3-4 октября 1993 года, когда танки расстреляли здание Верховного Совета, после чего было разогнано главное собрание народно-представительной власти, стал отражением совершенно нового соотношения противоборствующих сил. Он показал, что ещё малочисленный, но уже ясно понимающий свои требования к власти слой выразителей коммерческого интереса бросил вызов огромному большинству объединяемого лишь охлократическими лозунгами населения страны и доказал, что готов идти на всё ради достижения политической цели установления собственных порядков. Однако данный слой ещё был недостаточно опытен в делах власти, недостаточно организован, чтобы быть независимым от позиции либеральных революционеров и их вождя президента России.
Роль идеологов прагматического либерализма в тот момент оказалась очень важной. С помощью масонских советников Запада они подготовили основанную на принципах гуманитарного либерализма конституцию уже не народно-представительной, а буржуазно-представительной власти, которая удовлетворяла лишь коммерческих спекулянтов, придав правовую законность их устремлениям на спекулятивную эксплуатацию страны и открытую возможность покупать и продавать любые виды удовольствий, сколь бы извращёнными и порочными они ни были.