— Вы окончили университет сразу по трем специальностям: химии, геологии и агрономии⁈ — удивился Френсис де Крю.
— Да, — подтвердил я и, чтобы совсем добить его, добавил: — И мне предлагали защитить диссертация еще и по геологии. Можете написать в Императорский Новороссийский университет, вам подтвердят.
Ректор хмыкнул, посмотрел остальные документы и передал заведующему кафедрой химии. Тот мельком глянул на дипломы и внимательно перечитал список моих научных трудов.
— Вспомнил, где встречал вашу фамилию! — вдруг воскликнул Люк Болье. — Года три назад, в самом начале войны, во французском журнале «Анналы химии и физики» был репост вашей статьи об изоляции электрических проводов с помощью триацетатных гидрофобных нитей и способах окраски их в разные цвета с помощью азокрасителей! Уж извините, был уверен, что автор ее… — он запнулся, подыскивая слова, — не так молод!
— Этот недостаток я исправляю каждый день! — пошутил я.
Они засмеялись, причем оба с явным облегчением. Перед ними не мошенник — и слава богу!
— Какие разделы химии вы хотели бы преподавать? — спросил профессор Люк Болье.
— В Новороссийском университете я читал лекции по разделам технической, на Одесских высших женских педагогических курсах — по общей, но могу любые другие, — ответил я.
— Курс органической химии подойдет? — спросил он.
— Конечно, — согласился я.
— У нас запарка с преподавателями. Если не найдем еще одного, возьмете и аналитическую? Будете получать в два раза больше, — предложил он.
— Давайте попробуем, — согласился я и проинформировал: — Я не бедный человек. Деньги интересуют меня постольку-поскольку. Главное, чтобы оставалось время на научные исследования.
— Заработали на своих изобретениях? — полюбопытствовал ректор.
— Получил наследство и правильно распорядился им, — ответил я. — В России не выдают патенты на открытия в химии.
Оба мои собеседники искренне удивились такой щедрости российского правительства за счет ученых и посоветовали мне получить патенты в Швейцарии.
— Насколько я знаю, никто пока не сделал это на разноцветную полимерную изоляцию, — поделился заведующий кафедрой химии.
174
Они таки написали в Новороссийский университет, уже не императорский, и, к моему удивлению, что почта добралась, получили оттуда подтверждение за подписью ректора Доброклонского А. П. В годы моей учебы и работы в университете он был исполняющим обязанности экстраординарного профессора по истории церкви на историко-филологическом факультете, поскольку защитил только магистерскую диссертацию. Второго профессора химии на такую маленькую зарплату в Швейцарии и Франции не нашлось. Претендовал немец, но на французском языке говорил отвратительно, а в Женевском университете преподавание велось только на нем. Так что с нового учебного года я стал преподавать органическую и аналитическую химию, разделив курс по второй с заведующим кафедрой Люком Болье, которому, как истинному швейцарцу, денег постоянно не хватало.
Женевский университет объединял французскую и немецкую модель преподавания. Обучение, как и у немцев, было практически бесплатным, всего пятьдесят франков (восемнадцать рублей семьдесят пять копеек по довоенному курсу) за семестр, но профессора, как и у французов, считались государственными (кантонными) служащими. Чтобы получить диплом студент должен в конце каждого года обучения сдать экзамены по нескольким обязательным предметам и дополнительным на выбор. Учиться можно бесконечно. Следует отметить, что швейцарские студенты, за редким исключением, гранит науки грызли упорно, методично, напоминая мне курсисток Одесских высших женских педагогических курсов. К тому же, малообеспеченным, которые учились хорошо, в качестве поощрения давали стипендию. Рождественские каникулы две недели, летние — семь, с середины июля до конца августа. Даты колеблются в зависимости от выходных.
Профессора получали небольшой оклад и хорошую доплату за лекции, лабораторные, зачеты, экзамены. Как потопаешь, так и полопаешь. Тут вам не российский университет, дурака не поваляешь. Я не шибко перетруждался, поэтому на круг выходило, если в рублях, около двух тысяч. Зато теперь в моем распоряжении была химическая лаборатория с сотрудниками на государственной зарплате и помощниками-студентами, которым платил сам. За первый же год я написал две научные статьи по красителям для пластических масс, которые опубликовали во французском журнале «Анналы химии и физики». Оба номера были выставлены на обозрение в витрине за стеклом возле учебной части, где вывешивали объявления. Профессора Женевского университета тоже занимались научной работой, но выхлоп был слабый. Самые способные убегали в Берн, Цюрих или уезжали заграницу. Мне тоже прислали предложение из Бернского университета, пообещав за меньшее количество лекций бо́льшие деньги, но я отказался, сославшись на слабое знание немецкого языка, на котором там ведется преподавание, чем беспредельно обрадовал заведующего кафедрой химии и ректора университета.