Не менее впечатляющи и другие слова: «Как есть Солнце и от него много выходит лучей; или есть высокое дерево и у него много выходит ветвей; или есть великий город и окружен многими сопредельными странами, – так умная сущность, бессмертная душа, есть красота досточестная более всех созданий, образ и подобие Божие»7. Какое иное творение, хотя бы и Ангелы, получали от Творца такие дары?!
Священное Писание определенно говорит о том, что природа человека весьма повредилась после того, как он пожелал стать, «аки боги», ослушался Творца и не раскаялся. «Враг, обольстив Адама и таким образом возгосподствовал над ним, отнял у него власть и сам наименовался князем века сего. Вначале же князем века сего и владыкою видимого Господь поставил человека»8. После изгнания из Рая единственный путь возвращения к Богу для него открывается лишь с приходом Мессии, Христа, создавшего Церковь, пребывая в которой человек может восстановить при помощи Спасителя свое нарушенное естество, отвергнуть «ветхого человека» и стать «христовым» (Еф.4:22-24).
Разумеется, человек, живущий на земле, не может не состоять в земных союзах – он всегда принадлежит конкретной семье, народу, государству и своей церковной общине, поскольку Церковь – не только сакральный, но и земной союз христиан, несущий на себе печать «мира и века сего». Но человек рожден Богом для вселенских свершений. И, отдавая долг всему земному (родителям, народу, государству и т.д.), должен помнить, что его национальная церковная организация благодатна лишь до тех пор, пока составляет одно целое с Кафолической Церковью, неотделима от нее. Именно она способна снять противоречия между вселенским и национальным началом, погасить костер человеческих распрей и остудить страсти, нередко берущие верх над душой. Лишь в Кафолической Церкви национальные особенности входящих в нее народов, наполняясь Божественным Духом, создают единую, целостную, великолепную картину человеческого всеединства во Христе.
Как можно в этой связи не согласиться с тем, что «христианская Церковь есть духовное царство веры и благодати, долженствующее принять в свое общение все человечество без различия народностей и вместе быть Церковью каждого отдельного народа с сохранением его политических особенностей»9?
Не национальное прошлое, не «отеческие гробы», не «предания старины глубокой», как абсолютная ценность, как основание духовной жизни, а единая Христова Кафолическая Церковь, как объемлющая всех верующих в Господа людей, живущих ранее, сейчас и еще не родившихся, Церковь Космическая, включающая в себя также все духовные силы, весь Ангельский чин, «дабы все небесное и земное соединить под главою Христовою» (Еф. 1:10), способна спасти человека. Поэтому, нет никакой высшей ценности, чем единство Церкви, и задачи – это единство сохранить10.
II
Увы, к несчастью, некогда единой Кафолической Церкви не существует уже целое тысячелетие; есть две ее части, ныне обособившиеся и разорвавшие друг с другом Евхаристическое общение: Римо-католическая и Восточная церкви. Католикам можно многое поставить в вину – и справедливо, и не вполне, но в одном Римской церкви точно не откажешь: в отсутствии единства, которое достигается хотя бы и за счет жесткого и систематического подавления национального начала. По крайне мере, так происходило вплоть до II Ватиканского Собора.
Единство католического мира сохраняется в первую очередь за счет статуса Римского епископа, который, по правилам Римо-католической церкви, «пользуется верховной, полной, непосредственной и универсальной ординарной властью, которую он всегда может осуществлять» (канон 331 Кодекса канонического права), «получает первенство ординарной власти над всеми отдельными Церквами и их объединениями» (канон 333) и «является верховным судьей, вершащим правосудие» (канон 1442)11.
Нам, их оппонентам, в этом отношении гораздо сложнее: ведь употребляя выражение «Восточная церковь», мы говорим о несуществующем явлении. Такой Церкви нет, и она представляет собой лишь собирательное понятие пятнадцати Поместных церквей православного вероисповедания. Тем не менее это собирательное понятие мы охотно противопоставляем «падшим латинянам», не желая дать самим себе ответ на естественный вопрос: а что объединяет православные Поместные церкви?
Единая церковная власть? Разве Константинопольский патриарх не обладает такой же полнотой власти, или, хотя бы, близкой к той, какую имеет Римский понтифик? Ведь согласно 17 и 28 правилам IV Вселенского Собора 451 г. и 36 правилу Трулльского Собора 691-92 г., особенно в контексте 1 правила «Собора в храме Святой Софии» 879-80 г., Константинопольский патриарх являет собой высшую судебную инстанцию на христианском Востоке. И даже по прошествии длительного времени, в 1931 г., когда ситуация в церковном мире кардинально изменилась по сравнению с прошлыми веками, патриарх Фотий II (1929-1935) продолжал утверждать, что «все православные церковные общины, находящиеся в диаспоре и вне границ православных автокефальных Церквей какой бы то ни было народности, должны в церковном отношении быть подчинены святейшему патриаршему престолу», очевидно, основывая свои требования именно на указанных правилах и вытекающих из них вековых традициях12.
7
10
Оговоримся, что здесь речь идет лишь о