Мы забыли, что «один Господь, одна вера, одно крещение, один Бог и Отец всех, Который над всеми, и через всех, и во всех нас» (Еф. 4:6), что «человечество не абстрактное существо, его субстанциональная форма реализуется в христианском мире, во Вселенской Церкви»20. Зато любим утверждать, что Православие стало лицом русского народа («русский – значит, православный!»), не желая замечать, что для греков, сербов, болгар характерно такое же отождествление своей нации с Церковью.
Насколько это соответствует природе Церкви? Ответ на этот вопрос очевиден: «Назначение и цель Православия не в «увековечении» и «сохранении» русской или греческой национальной идентичности; наоборот, функция греческого и русского «выражения» Православия в том, чтобы увековечивать кафолические его ценности, которые иначе могут быть утрачены. «Национальное» здесь обладает ценностью не само по себе, но ровно настолько, насколько оно кафолично, т.е. способно нести и сообщать живую истину Православия, гарантировать органическую непрерывность Церкви. Если Православие должно оставаться лишь носителем и выражением национальной «субкультуры», оно неизбежно разделит ее гниение и разложение. Православие не может без конца противиться социологическим законам, которые неумолимо обрекают такие общности более или менее корой гибели. И потому требуется не только единство и взаимодействие разных национальных «юрисдикций», но и возврат к реальной идее единства как выражению единства Церкви и кафоличности ее веры и Предания. Не «объединенная церковь», но Церковь» 21.
Конечно, нынешние картины совсем не способствуют повышению «религиозности» национальных обществ. Исследования показывают, что бурный всплеск церковной жизни в 90-х годах прошлого века был связан, отнюдь, не с ростом духовности, а с попыткой национально-культурной самоидентификации этих народов. Потому после краткого оживления церковная жизнь вошла в свои естественные границы. И, согласно статистики, количество лиц, которых можно назвать воцерковленными, не превышает 2,4% населения России, к примеру22. Хотим мы признать это открыто или нет, но сегодня для очень многих православных христиан национальное единство стало ближе, дороже и роднее духовного родства с братьями во Христе. Какая уж тут Кафолическая Церковь…
Конечно, практика Римо-католической церкви с ее централизмом не способствовала развитию национального духа окормляемых ею народов, хотя папы старались всегда соотносить свои методы действий с конкретными обстоятельствами места и времени23. В отдельные периоды это оказывалось спасительным для христианских народов Запада, в другие приводило к серьезной конфронтации с зарождающимися европейскими нациями. Достаточно напомнить историю противостояния Французского короля Филиппа IV Красивого (1285-1314) с папой Бонифацием VIII (1294-1303) по вопросу налогообложения церковных приходов.
Когда понтифик своей буллой «Clericis laicos» в 1296 г. запретил французскому духовенству платить налоги без разрешения Римской курии и пригрозил церковными наказаниями тем, кто посягает на церковное имущество, король тут же предпринял ответные меры. Он созвал Собор в храме Notre Dame, в Париже, где папская булла была торжественно сожжена в присутствии представителей всех сословий и галликанского епископата. Папского легата с позором изгнали прочь, а все сословия Франции подтвердили, что папа не является источником власти для их короля24. Последующее «Авиньонское пленение» пап, длившееся почти 70 лет, показало, насколько может стать шаткой власть Римского епископа и провальной его политика универсализма. Объективности ради скажем, что такие прецеденты все же были довольно редки в те волнительные времена25.
Односторонность такого подхода к решению вопроса о развитии национальной церковности очевидна. Но никак не может считаться здоровой альтернативой и положение дел в Восточной церкви. Надежда на то, что при внешнем равноправии православные Поместные церкви, якобы, «образуют кафолическое единство», поскольку «взаимно соподчинены»26, для правоведа выглядит совершенно иллюзорной. Следует выбрать что-от одно: или обеспечить равноправие всех Поместных церквей, если, как уверяют, каждая из них представляет сама для себя источник власти ее органов управления, или, опираясь на исторические факты, признать, что они не равны друг по отношению к другу «по чести». Что, собственно говоря, на протяжении двух тысячелетий и так было очевидным для всех.
20
21
23
24
25