В Смоленске, в церкви Авраамиева монастыря, находился архив Октябрьской революции. Среди послевоенных советологов он, находящийся сейчас в США, известен как архив смоленской партийной организации. Согласно отчету сотрудников оперативного штаба «Рейхсляйтер Розенберг» от 15 июня 1942 года, архив достался нацистам практически целиком. В советский тыл не был эвакуирован даже каталог. В Вильнюс, а затем в Германию отправились 1500 погонных метров документов, а также вагон русских рукописных книг XVI–XVII веков.
Те документы, которые по той или иной причине не заинтересовали оккупантов, использовались для так называемых «хозяйственных нужд». Так, в Ямбурге (Ленинградская область) большинство архивных документов было использовано немецкими солдатами в качестве топлива зимой 1941–1942 годов, в Брянске ими заваливали канавы на дорогах, чтобы не буксовали машины167.
В Новгороде первый осмотр архива, находящегося в Духовской церкви, был проведен сотрудником «Штаба Розенберга» фон Крузенштерном 4 декабря 1941 года. От отметил, что «очень большой архив размещен в подвале и на четырех этажах церковного здания. Архивные дела аккуратно перевязаны, надписаны и расставлены на полках»168. В этом архиве находились не только новгородские материалы, но и документы из Старой Руссы и Тихвина, а также почти полный архив из Пскова.
Повторное тщательное обследование новгородского архива было осуществлено 11–30 октября 1942 года доктором Моммзеном. Он оценил его полный объем в 5000 погонных метров, среди которых часть приходилась на исторический архив Ленинградской области. Наиболее ценная часть сохранившихся фондов объемом 150 кубических метров была вывезена в четырех полных вагонах в Ригу 10 ноября 1942 года. К их вывозу имели непосредственное отношение первый бургомистр Новгорода Василий Пономарев и шеф «русского гестапо» Борис Филистинский.
Наибольший ущерб Российским архивам был нанесен там, где с немецкой стороны их оценку проводили профессиональные архивисты. Так, в Таганроге старший лейтенант вермахта Озе, по образованию архивист, собрал в одном месте не только все архивные документы, но и книги из всех библиотек города — более 100 000 томов.
Однако коллаборационистская «новая русская администрация» всячески стремилась показать, что в условиях немецкой оккупации архивы функционируют также, и даже лучше, чем до войны, и выполняют возложенные на них задачи. Так, в смоленской газете «Новый путь» 7 декабря 1941 года вышла статья «Архивы города». В ней население извещалось о том, что «еще 26 августа управление города приняло меры к сохранению архива. В настоящее время они приведены в порядок и начали свою работу. По метрическому архиву выдано за сентябрь 58 справок, за октябрь — 107, а в ноябре — 117. Запросы населения на выдачу различного рода справок постепенно увеличиваются»169. Но данная работа являлась лишь куцей маскировкой германской оккупационной политики, направленной на планомерное уничтожение и разграбление культурных ценностей нашей страны.
Судьба российских архивов, оказавшихся на оккупированных нацистами территориях, трагична. Многие документы оказались безвозвратно утерянными, уничтоженными. Часть из них и по сей день находится за рубежом, в том числе и в странах, которые были союзниками Советского Союза в годы Великой Отечественной войны. Вывезенные в Германию, они оказались боевыми трофеями Великобритании и США и не были возвращены в Россию. При решении вопросов о реституциях этот факт необходимо помнить и учитывать.
Сотрудники министерства пропаганды III Рейха и их руководитель Геббельс отлично осознавали ту роль, которую могут играть в идеологической обработке населения различные произведения культуры и искусства. К российской же интеллигенции отношение со стороны гитлеровцев было самое циничное и прагматичное. За редким исключением нацисты считали ее сохранение в России временным явлением, — до конца войны Германии против Советского Союза.
Те представители российской интеллигенции, которые были привлечены нацистами для работы в школах, учреждениях культуры, административных структурах не представляли самостоятельной политической силы. Под жестким контролем нацистских оккупационных властей они выполняли поставленные захватчиками задачи.
Нацистская оккупационная политика в области культуры и искусства осуществлялась по нескольким направлениям. Наиболее ценные памятники материальной культуры оценивались и вывозились на территорию Германии в качестве военного трофея; там, где это было сделать невозможно, они уничтожались; представители творческой интеллигенции России прямо или косвенно использовались в качестве пропагандистов идей национал-социализма и антикоммунизма. Советское сопротивление, используя доступные ему силы и средства, делало все, чтобы не допустить духовно-нравственного разложения русского населения.