Однако если проанализировать, кого из нацистских преступников в последние годы осудила, например, западногерманская Фемида, то выясняется: из бывших сотрудников канцелярии Гитлера — никого; из имперского министерства иностранных дел Риббентропа — никого; из нацистского министерства юстиции — никого; из министерства по делам оккупированных восточных территорий–никого; из штаба рейхсфюрера СС Гиммлера — никого; из нацистского управления по расовым вопросам — никого; из участников так называемой «конференции в Ванзее», принявшей решение о массовом уничтожении евреев, — никого.
Для оправдания нацистских преступников в ход пущен уголовный кодекс, принятый… в 1871 г., еще во времена Бисмарка. Разумеется, в нем нет статей о преступлениях против человечества. Принятое законодательство не было приведено в соответствие с общепризнанными нормами международного права. Власти ФРГ откровенно игнорировали его. Не были учтены соответствующие акты союзных держав, и прежде всего закон № 10 Союзнического контрольного совета в отношении Германии. Это была продуманная на много лет вперед политика.
Неоспоримо, что преступления фашистов имеют совершенно другие масштабы и характер, чем те, которые квалифицируются западногерманским уголовным кодексом просто как «преднамеренное убийство». Зверства нацистских преступников относятся к таким нарушениям международного уголовного права, как массовые убийства гражданских лиц в оккупированных областях, убийства военнопленных, убийства по политическим, расовым и религиозным мотивам. Именно так они были квалифицированы в документах Международного военного трибунала, а также в законе № 10 Союзнического совета от 20 декабря 1945 г.
Гнев и возмущение вызывают методы ведения в ФРГ судебных разбирательств над отъявленными фашистами. Эти чувства рождает, к примеру, недавний продукт западногерманской юстиции, помеченный печатью ставшей обычной снисходительности к нацистским преступникам, — приговоры эсэсовским палачам из концлагеря Майданек. Там было уничтожено около 1,5 млн. человек. В послевоенные годы отыскалось почти 1,5 тыс. эсэсовцев, входивших в состав охраны, карательных отрядов и «следственных органов» Майданека. Однако на скамью подсудимых в Дюссельдорфе сели лишь 15. Причем четверо из этих убийц были «оправданы», один умер, одного суд признал «неспособным давать показания».
Важно, что речь идет не об отдельных процессах, а обо всей системе судопроизводства в ФРГ. Западногерманская Фемида во всеуслышание объявила, например, о готовности взять под свое покровительство «палача Лиона» Барбье. О подобном намерении правительства ФРГ официально заявил в Бонне представитель министерства юстиции. «Правительство ФРГ, — сказал он, — оставляет за собой право обратиться к Парижу с просьбой о выдаче Барбье». Более того, по немецким (?) законам, продолжал он, бывший шеф гестапо в Лионе по- прежнему остается немецким гражданином. Дальше — больше: боннское правительство готово предоставить этому палачу «консульскую помощь»[4]
Откровенно долго шла в Западной Германии дискуссия об отмене «срока давности» в отношении нацистских преступников. Это юридическое положение имеет свою предысторию. В 1965 г., когда приближалось 20-летие разгрома гитлеровской Германии и одновременно истекал 20-летний срок, в течение которого по законам ФРГ можно привлекать к судебной ответственности за убийство, в стране началась широкая дискуссия. Она была вызвана тем, что многим нацистским преступникам предоставлялась реальная возможность уйти от наказания: они попадали именно под эту статью уголовного кодекса. Заметим, что в немалой степени возникновению дискуссии способствовала также реакция общественности за пределами ФРГ, особенно в СССР, Польше, Франции, Голландии и других странах, подвергшихся фашистской агрессии.
В бундестаг был внесен ряд законопроектов; некоторые из них требовали полной отмены «срока давности» по отношению к таким преступлениям, как убийство и геноцид. В результате ожесточенных парламентских дебатов было принято компромиссное решение: вести отсчет 20-летнего срока, в течение которого нацистские преступники могут привлекаться к ответственности по обвинению в убийстве, не с мая 1945 г., а с 1 января 1950 г., чтобы этот срок завершился к началу 1970 г. Решение мотивировалось тем, что с момента поражения гитлеровской Германии до конца 1949 г. (т. е. до образования ФРГ) «немецкие суды не имели полной самостоятельности и не могли работать в соответствии с немецким законодательством». Лишь с небольшим перевесом (255 против 222) бундестаг в конце концов принял решение об отмене «срока давности».