Поскольку душа или «личность», или «гений», сама в себе пребывает как свой, самый что ни есть собственный «миф», или еще: поскольку душа, порождающая самое себя из своей собственной грезы, это в сущности не что иное, как абсолютный Субъект, самотворец, субъект, который не сводится к позиции когнитивной (как субъект Декарта), духовной (Экхарт) или спекулятивной (Гегель), а собирает в себе все эти определения и превосходит их в непосредственно и абсолютно «натуральной» позиции: в крови и в почве. Арийская раса есть, если так считать, Субъект как таковой. В ней, в этом «коллективном и священном эгоизме, каковым является Нация» (Гитлер, интервью 1933 г.), осуществляется и воплощается самоформирование.
Вот почему центральный мотив этой «души» и ее Gestaltung'a сводится в конечном итоге к следующему: во-первых, к цивилизаторскому созиданию и господству посредством крови; во-вторых, к охранению крови, то есть чести. В конце концов в мифе возможен только один выбор: выбор между любовью и честью (ср.: Розенберг, с. 146). Изначальный выбор арийца или выбор, созидающий арийца, — это выбор расовой чести.
Как мы уже могли видеть, большая часть основополагающих характеристик этой конструкции встречается у Гитлера. Но они у него встречаются в таком виде, который можно было бы обозначить как на сей раз абсолютно современную, политизированную и технизированную версию строительства мифа.
Это все равно что сказать, что «Mein Kampf» представляет собой решительно «практическую» версию строительства мифа. Но теперь нам понятно, что «практика» здесь не идет следом за «теорией»: она ей, если так можно сказать, соприродна или имманентна, ведь логика мифа есть не что иное, как логика его само-осуществления, то есть самоосуществления арийской расы как само-осуществления цивилизации вообще. Миф осуществляется наистрожайшим образом как «национал-социализм». Что подразумевает несколько дополнительных определений, которые мы под конец и перечислим:
1) Насущная теперь уже схватка — это прежде всего схватка идейная или «философская» (Гитлер не говорит о мифе — он говорит на языке современной рациональности). «Грубая сила» ни на что не способна, если она не опирается на великую идею. Но беда и зло современного мира как раз и заключаются в этой абстрактной, развоплощенной, бессильной двоякой идее индивида и человечества. Иначе говоря: в демократии и марксизме. Следовательно: «Краеугольный камень программы национал-социализма в том, чтобы упразднить либеральное понятие индивида, равно как и марксистское понятие человечества, и поставить на их место понятие сообщества Volk, укорененного в почве и соединенного узами одной крови» (Гитлер, речь в Рейхстаге, 1937 г.). Схватка должна быть схваткой за действительное воплощение этого понятия, каковое есть не что иное, как концепт мифа.
2) Это, стало быть, схватка за то, название чему Гитлер заимствует из философской традиции и что занимает в его речи место мифа: Weltanschauung, «мировоззрение» (существует специальная служба Weltanschauung). Нацизм — это прежде всего «формирование и осуществление его weltanschaulich (мировоззренческого) образа» (М. К., с. 680), то есть строительство и формирование мира согласно зрению, образу формотворца, арийца. «Weltanschaulich схватка» (там же) — это не просто начинание по завоеванию господства; это начинание по формообразованию мира (наподобие начинаний Александра и Наполеона). Арийский мир должен быть много больше, нежели мир, который арийцы завоевали и который они эксплуатируют: он должен быть миром, ставшим арийским (вот почему необходимо исключить из него не-тип par exellence, еврея, равно как и несколько других выродившихся типов). Weltanschauung должно быть воплощено абсолютно, вот почему это требует «полного потрясения всей общественной жизни, в соответствии с его взглядами, его Anschauungen» (M. К., с. 506). Anschauen, «зрение» как интуитивный акт, доходящий до самого сердца всех вещей и формирующий само бытие — «зрение грезы», активное, практическое, инструментальное лежит в самом сердце «мифическо-типического» процесса, становящегося таким образом деятельной грезой «тысячелетнего Рейха».
3) Вот почему Weltanschauung является абсолютно нетерпимым и не может фигурировать, как «какая-нибудь партия наряду с другими партиями» (М. К., с. 506). Это не просто философский или политический выбор, это сама необходимость творения, крови творца. Вот почему это мировоззрение должно быть объектом верования и функционировать как религия. Верование не возникает само по себе, оно должно быть разбужено и мобилизовано в массах. «Самая прекрасная теоретическая идея не имеет ни цели, ни ценности, если Fuhrer не может направить к ней массы» (М. К., с. 269), тем более что массы подвластны прежде всего аффективным движущим силам.
(Это манипулирование «weltanschaulich» верованием требует специального исследования, в котором можно было бы показать, насколько трудно разделить у Гитлера убеждения и манипуляцию, Он одновременно развивает и все следствия логики верования, которая ему присуща и которой он себя подчиняет, и грубо использует ресурсы этого верования в целях утверждения собственной власти. Но само это использование остается в рамках логики верования: ведь надо же пробудить или заново разбудить в немцах арийскую грезу. Очень может быть, что гитлеризм можно определить как вполне трезвое использование — причем не обязательно циничное, ибо оно само сохраняет убежденность — готовности современных масс к мифу. Манипулирование массами — это не только техника, это также и цель, если, в конечном счете, сам миф манипулирует массами и осуществляет себя в них.)
***
Мы лишь постарались раскрутить определенную логику, и, стало быть, другого заключения не ждите. Мы хотим только подчеркнуть то, насколько глубоко эта логика — в двойной характеристике миметической воли к идентичности и самоосуществления формы — принадлежит к предрасположенности Запада вообще, точнее говоря, к основополагающей предрасположенности субъекта, в метафизическом смысле слова. Нацизм не есть итог Запада, что не мешает ему быть его неизбежным свершением. Но также невозможно просто отмахнуться от него, как от какого-нибудь искажения, ни как от просто ушедшего в прошлое искажения. В удобной защищенности достоверностями морали и демократии мы не только ни от чего не застрахованы, но и рискуем не увидеть, как приходит или возвращается то, возможность чего не сводится к чистой случайности истории. Анализ нацизма никогда не следует понимать на манер обычного судебного дела, это, скорее, всегда какая-то деталь в общей деконструкции истории, откуда мы и происходим.
Примечания
Сорель, Жорж (1847–1922) — французский философ и политолог, автор оригинальной концепции мифа как организующей и движущей силы истории.
Морен, Эдгар (р. 1921) — французский социолог и культуролог, работы которого сосредоточены на проблемах социального воображаемого.
Леклер, Серж — современный французский философ.
Франк, Манфред — современный немецкий философ.
С.9. Бразийак, Робер (1909–1945) — французский писатель, один из идеологов коллаборационизма и национальной революции, расстрелян в ходе послевоенных чисток.
Volkslied — народная песня (нем.).
Города Ганзейского союза — объединение германских, датских и шведских городов (числом до 90), основанное в 1367 г. и процветавшее в XIV–XVI вв.
Эдды — два памятника древнескандинавской литературы («Старшая Эдда», XI–XII в., «Младшая Эдда», собранная С. Стурлусоном в начале XIII в.), представляющие собой сказания о богах и древних героях.
Один — высший из богов скандинавской мифологии.
Вотан (Водан) — верховный бог континентальных германцев, соответствующий Одину скандинавов.
Вагнер, Рихард (1813–1883) — немецкий композитор, один из основоположников и выразителей современного германского мироощущения.
Петен, Анри Филипп (1856–1951) — французский полководец, герой первой мировой войны, глава коллаборационистского правительства (1940–1944).