— Мой брат никогда не берет меня в свои миссионерские поездки, — ответила Мария.
Она смотрела на Андрея все еще враждебно, на грани ненависти, однако через нее не переступала. В голосе ее слышалась неуверенность.
— И правильно делает. Я не много знаю о миссии вашего брата и понятия не имею, чем занимается инквизиция. Но я говорю о том, что видел собственными глазами. Борса — моя родина. Когда я покинул ее, там жили более сотни человек. Когда же неделю назад я вернулся туда, то нашел одного умирающего старика, которого жестоко пытали. И одного мальчика, на глазах у которого убили его отца и брата.
Мария молча смотрела на Андрея, но он видел, что она не верит ему. Да и могло ли быть иначе?
— Люди вашего брата, — безжалостно продолжил он, — убили также моего сына и половину жителей Борсы, а вторую половину увели с собой. Я не знаю, зачем они это сделали, да это и не интересует меня. Нет оправдания таким делам, ни во имя Церкви, ни во имя Всевышнего.
— Доменикус выполняет волю Господа нашего, — ответила Мария.
Это объяснение у нее прозвучало как заученный урок. Возможно, она столько раз слышала от брата эти слова, что просто не вдумываясь повторила их. А может быть, она еще никогда не делала этого.
— Волю Господа? — Андрей покачал головой. — Да нет же, Мария. А если такое совершается по воле Господа, так мне не нужен такой Господь.
— Уже за одни эти слова Доменикус сжег бы вас на костре, — сказала Мария. Но это прозвучало не как угроза, — скорее, она была испугана. Затем она энергично тряхнула головой, и ее волосы разлетелись. — Я не должна была приходить. Я думала, что смогу понять, почему вы это сделали. Но я ошиблась.
Она печально вздохнула, опустила глаза и собралась уходить. Андрей инстинктивно протянул руку, словно хотел удержать ее, но цепь ему помешала, еще не натянувшись до конца.
Мария замерла, будто он потянул ее куда-то назад.
— Подождите, — сказал он. — Прошу вас!
— Зачем? — произнесла она печально. — Чтобы услышать еще больше наветов? — Ее глаза наполнились слезами. — Вам мало того, что мой брат умирает? Вы хотите осквернить его память? Вы не лучше Демадьяра.
Последней фразы Андрей не понял, но сейчас это было не важно.
— Вы не верите мне, — сказал он, — и я могу это понять. Но прошу вас об одном: спуститесь в темницу.
— ?
— Сходите в тюрьму Демадьяра. Посмотрите на людей, которых там заточили. Поговорите с ними. Спросите, кто они и откуда.
— В тюрьму?
Мария не понимала, о чем он говорит. Очевидно, она вообще не имела представления о том, чем занимается ее брат и его люди.
— Сходите вниз, если только Демадьяр вам разрешит, — попросил Андрей снова. — И если к тому времени я еще буду жив, возвращайтесь, и мы продолжим разговор. И пожалуйста, не говорите об этом с Кербером и Мальтусом.
Мария смотрела на него сквозь слезы. Она больше не боролась с желанием заплакать и ничего не могла сказать.
Андрей не понимал, почему слезы бегут по ее лицу. Она развернулась и молча пошла к двери, которая открылась так быстро, будто снаружи стоял человек, держа руку на засове.
Андрей остался один и в крайнем смятении. У него было такое же состояние, как после прежних встреч с нею: само присутствие Марии лишало его способности четко мыслить. Даже те немногие слова, которые он сказал, стоили ему невероятных усилий.
Что это было? Мария сбила его с толку тем, что была абсолютно не похожа на своего брата? Или она вызывала что-то из глубины его души? Не в первый раз Андрей задался вопросом, не влюблен ли он в эту женщину. Или его чувства были просто реакцией на игру, которая чудесно и неожиданно случилась у них возле колодца на площади в Констанце? И даже мысль о том, какой безрассудной была эта любовь, не помогла ему преодолеть смятение.
17
Когда стемнело, охранники принесли ему еду. Андрей проглотил ее с волчьим аппетитом, не почувствовав вкуса и не насытившись. В последние дни он ел мало, от случая к случаю, и сейчас его организм напомнил о себе. Впрочем, обстоятельства складывались так, что думать о том, как бы не умереть с голоду, было смешно.
Примерно через час послышались шаги, дверь камеры открылась, и зашли три человека. Пока двое угрожали ему своими алебардами, третий снял с него цепи и связал руки грубой веревкой.
Андрея вывели из комнаты. Снаружи их ожидали еще два солдата со свирепыми лицами и оружием на изготовку: казалось, люди Демадьяра действительно испытывают перед ним невероятный страх.