— Он ее господин.
— Отец или господин, это все равно; захочу, — Амарилла выйдет за Публия. После его отца не ты, а я над ним старший; тебе он племянник, а мне он по матери внук.
— Семпроний!.. против воли родительской!.. твоя дочь вышла против твоей воли… вспомни, что случилось!
— Было бы то же самое, если б она и по моему желанию вышла за Цезаря. Что было, то прошло; что будет — неизвестно.
— Клиент командует тобой.
— Да, он командует. Привык я с малолетства к команде. Командовал мною мой отец, потом военачальники, потом жена и дочь; теперь командует мною певец, ха, ха, ха!.. привык я к нему и его команде.
— А мы-то не привыкли. Что за безобразие!.. он влезает в окна, становится на стол во время трапезы, надевает, кому хочет, горшки на голову, обливает Барилла рыбным рассолом, целует при всех его жену. Я не могу этого допустить среди людей, живущих под моею защитой. В былые годы он вел себя гораздо смирнее, но теперь его шалости стали нестерпимы. Только три дня прошло после его возвращения, а что он успел набедокурить!.. Барилл теперь не раб; он может подать жалобу в суд; выйдет скандал для тебя.
— Ты посоветуй, друг, твоему рыбаку не делать этого, а сам отправляйся к твоему шурину и уговори его…
— Согласиться на брак его сына с рыбачкой? ни за что!.. если б мой сын полюбил дочь Барилла и Катуальды, я дал бы мое согласие без всякого спора. Мы с Аврелией люди простые, деревенские, титулов и предков не разбираем; а Квинт-Аврелий не таков. Запрети, друг, певцу ходить в наш околоток и тревожить покой мирных людей, не то — беда с ним случится; отколотят.
— Попробуйте хоть оторвать пуговицу от его платья!.. ступай к Квинту-Аврелию и от моего имени…
— Сообщить ему, что старый, мудрый Семпроний делает глупости под влиянием дурака? изволь, друг, отправлюсь, только не пеняй на неуспех моего посольства. Отчего ты сам не поедешь к нему?
— Я вчера ездил. Он слышать не хочет об Амарилле. Такое вышло у меня с ним сражение, что теперь мне неловко войти к нему в дом. Он стал бранить своего сына, а тот от всего отказался; не хочу, говорит, и не думаю, батюшка, жениться на рыбачке без твоего согласия; женюсь, говорит, на знатной, как ты приказал.
— Вот видишь, друг, все это ясное дело: самые низкие интриги твоего клиента; он хочет тут всех перессорить: Квинта с Публием, Барилла с Катуальдой, Амариллу с ее женихом и Гиацинтой, меня с тобой, даже молодого Фабия сюда приплел. Того и гляди, что нагрянет Клелия и также поссорится со мной или Аврелией из-за того, что портят ее сына. Вчера весь день Публий и Фабий бегали у нас с места на место: то уйдут в Аврелиану, то на берег к рыбакам, то к нам придут, то по морю поплывут на лодке. И певец твой все ходил за ними следом, куда бы они ни шли, и как будто что-то им советовал. Вечером видел я их из окошка; с ними были Никифор, Церинт и рыжий старик, которого я у тебя видал, отец твоего клиента. Шли они всей гурьбой с громким хохотом и песнями к Носорогову утесу.
Нынче утром чуть свет прибежал ко мне Вариний и насказал всяких ужасов; будто рыжий-то старик колдовал под утесом, лягушку над костром жарил… запустил этой самой наколдованной лягушкой в лицо Варинию, когда он хотел посмотреть, что он делает… потом они копали землю и будто Никифор клад нашел, целых сто тысяч… даже миллион.
Конечно, все это пустяки, но нельзя позволять таких интриг разным пройдохам.
— Если б ты знал, друг, каков певец!.. что рыбаки!.. их легко одурачить. Меня-то самого, меня он как провел!.. всю науку плутовства знает… молодец!..
— Есть за что хвалить его!.. стыдно тебе, Семпроний, поощрять всяких мошенников!.. жил твой певец года три-четыре смирно, а потом и начал дурачиться; мы всех богов благодарили, когда он отсюда ушел; целый год прожили мы без хлопот; теперь же опять начались эти дрязги. Ничего не будет хорошего, если ты певца не прогонишь.
— Ради твоих просьб, друг, пожалуй, прогоню.
— Я прошу тебя об этом ради спокойствия целого околотка, который находится под моим покровительством.
Друзья холодно расстались.
Глава XXXVII
Общая ссора из-за певца. — Певец-похититель девушки
Сервилий-Нобильор застал дома семейную ссору в полном разгаре. Его обожаемая Аврелия сидела на террасе и горько плакала; против ее кресла в грозной позе стоял Квинт-Аврелий, перед которым, смиренно прижавшись к стене, стоял его сын рядом со своим другом, молодым Фабием; поодаль от этой группы, на кушетке полулежала в величественной позе оскорбленного достоинства гордая, прекрасная Клелия и с нервной торопливостью обмахивалась дорогим веером.
— Слушать не хочу, сестра, никаких твоих оправданий! — говорил Квинт-Аврелий, — ты одна виновата во всем; ты избаловала рыбацких девчонок; оттого они и начали приставать к моему сыну.
— А твой сын испортил моего сына, развратил! — перебила Клелия, — разве мой мальчик таков был до отправления в поход? теперь он бегает по деревням без спроса.
— Он и прежде бегал, матрона, — возразил Квинт-Аврелий.
— Не век же меня держать тебе в детской, мама! — сказал Фабий, — я — преторианец; я уже сражался за отечество.
— Молчать! — вскричала Клелия, — ты себе руки и шею нарочно мечом расцарапал, чтобы хвастаться. Преторианец!.. ты для меня не преторианец, не воин, детище мое единственное… и ты меня не слушаешься… бегаешь по рыбацким хижинам… учишься соблазнять девушек… ах!.. ах!..
— Я тебя, Публий, в Испанию ушлю, — сказал Квинт-Аврелий сыну, — посмей еще раз приставать к девушке, которая тебе не пара!
— Отец, клянусь тебе моим мечом и честью, что я не женюсь на сироте-рыбачке, — ответил сын.
— Чего же ты хочешь? соблазнить Гиацинту, дочь честных, свободных родителей? или обидеть сироту? этого горя недоставало моей бедной голове!.. ты хочешь идти по следам твоей ужасной матери!
— Мой Фабий попал в друзья, в товарищи такого человека! — вскричала Клелия.
— Брат, — умоляла Аврелия, — чем виновата Амарилла, что понравилась твоему сыну? бедный Публий!.. если б ты был моим сыном, я…
— Поощряла бы все его глупые прихоти! — перебил Квинт-Аврелий, — слыхал я про твоих сыновей, как они живут, сестра!
— Ничего за ними дурного начальство не заметило, брат; Юлий Цезарь…
— Полюбил твоих сыновей… это еще не рекомендация!.. мой сын и безродная рыбачка!.. ужасно!.. ты виновата, сестра.
— Амарилла подруга его детства.
— Вздор какой!.. мало ли мы с кем в детстве дружимся!.. хорош будущий сенатор!.. дарит краденые драгоценности.
— Отец, не я подарил ожерелье Амарилле, и оно не краденое; певец его выпросил.
— И от этого не легче!.. ты согласился на это. Не смей лгать отцу!.. ушлю в Испанию с дикарями воевать.
— Друзья, — сказал Сервилий, появившись на террасе, — я к вам являюсь вестником общего мира. Аврелия!.. счастье моей жизни!.. успокойся!.. стыдно тебе, Квинт!.. нельзя мне отлучиться из дома, чтобы ты не обидел твоей сестры. Семпроний обещал мне прогнать певца.
— Скоро? — спросили все, кроме молодых людей.
— Этого он не говорил.
— Ах, какой ты простак, Сервилий! — воскликнул Квинт-Аврелий с досадой, — если он его год не прогонит?
— Я буду ездить к нему хоть каждый день и добьюсь своего: выживу негодяя из нашего околотка. Выжили мы его в первый раз; выживем и теперь.
— Я удивлялся твоему долготерпению и тогда…
— А мне еще удивительнее показался твой поступок, брат, — заметила Аврелия, — ты этого самого певца нанял оруженосцем к твоему сыну.
— В Риме я его совершенно не узнал: Семпроний привел ко мне белокурого, молчаливого, смирного человека, служившего в сыщиках… парик ли он здесь носит, красит ли волосы, — кто его знает!.. в Риме у него была совсем другая манера и физиономия.
Родные ссорились весь день до самого вечера и не заметили, как молодые люди под шумок ускользнули неизвестно куда из дома.
Вечером приехал Люций-Фабий за женой и сыном. После ужина они собрались домой и тут только начали искать свое детище, забыв о нем среди общей перебранки.