– Может быть, именно поэтому я и смог сделать эти фото.
– Может быть, – ответила Пейдж, странным образом чувствуя зависть к Питеру.
– Я не позволю, чтобы Джули Энджел все разрушила. Так скажи мне, что нужно делать.
– Не только тебе, но нам, – поправила Питера Пейдж, поскольку она вдруг почувствовала, что беззаветно верит ему. – Мы выдержим все вместе в кабинете Ноа, когда туда придет отец Джули. И приведем с собой нашего адвоката. Мы пригрозим отцу Джули, что тоже подадим на него в суд за моральный ущерб, если таковой будет причинен его иском. Возможно, это заставит Энджелов закрыть до поры до времени рты, пока они не взвесят все «за» и «против». Ведь у Джули в школе есть друзья…
– Заметь себе, преданные друзья.
– Но ведь ребята из Маунт-Корта и к тебе хорошо относятся. – Пейдж улыбнулась, увидев просвет в конце туннеля. – Ведь ты очаровашка, Питер. Стоит тебе только подмигнуть, и их маленькие сердечки тают. Именно то, что тебя ввело в эту драму, поможет тебе из нее выйти. Если они только поймут, какие неприятности тебе может доставить ложное обвинение, глядишь, кто-нибудь из них признается в содеянном. Наверняка Джули встречается с кем-нибудь из одноклассников, и хотя ее друзья, скорее всего, не были свидетелями происшедшего, что-нибудь они все-таки знают, вне всякого сомнения.
То, что говорила Пейдж, звучало абсолютно логично и справедливо. Ей же хотелось надеяться, что так и будет на самом деле.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Ноа стоял у своего рабочего стола в полдень на следующий день, не очень понимая, почему его жизнь стала вдруг такой сложной. Он даже начал сомневаться, в состоянии ли он контролировать все то, что с ним происходит. Его сделали исполняющим обязанности директора в Маунт-Корте, причем главную роль в его назначении сыграли его способности к менеджменту. И он надеялся, что не зря.
Одно он знал наверняка. Уходить отсюда он пока не собирался. Однажды он ушел, двенадцать лет назад, когда Лив его унизила. Тогда он просто вышел из дома, чтобы никогда туда больше не возвращаться, и построил новую жизнь. Но при этом он потерял Сару. А теперь у него не было ни малейшего намерения расставаться с ней снова.
Он не собирался расставаться и с Пейдж, хотя та, по женской глупости, об этом подумывала.
Еще оставался Маунт-Корт. Вначале он думал, что хуже местечка не сыскать, но постепенно, исполняя обязанности директора этой школы, увидел какую-то перспективу. Лучшие учащиеся своими успехами подстегивали отстающих и со временем стали настоящими неформальными лидерами в коллективе. Отметки большинства учеников стали выше, чем раньше, и хотя они ворчали по поводу того, что требования стали жестче, в основном не унывали. Впервые за долгое время учащиеся осознали, что конкретно хотят от них преподаватели. Они наконец поняли, зачем были введены новые правила общежития в школе, и знали, что их ждет, если они эти правила нарушат. Сам факт этого осознания можно было назвать успехом Ноа.
И тут появляется Джули Энджел, утверждающая, что Питер Грейс ее изнасиловал. Вместе с ней на сцену выходит ее отец со своим адвокатом, который направо и налево сыплет угрозы. Им противостоит Питер Грейс со своим адвокатом, который пригрозил, что тоже возбудит дело против Энджелов за попытку подорвать его репутацию и предъявление ложного обвинения. Энджелы на время заткнулись, что дало Ноа небольшую передышку.
– Они здесь, – сказала его секретарша из-за двери. Ноа махнул рукой. Секретарша истолковала его жест как разрешающий и, встав в сторону, пропустила в кабинет четырех девочек. Это были друзья Джули – Алисия, Дейдра, Тиа и Энни. Они звонили ему получасом раньше и просили их принять, что облегчало положение Ноа. Если бы он сам пригласил их в кабинет, его можно было обвинить в заигрывании со свидетелями пострадавшей стороны. Теперь же он выглядел как обычный директор школы, к которому на прием пришли ученики.
Ноа предложил девочкам сесть, а сам присел на угол батареи центрального отопления.
– Чем могу быть полезен? – осведомился он, хотя прекрасно знал причину их визита.
Алисия, которую, судя по всему, избрали делегаткой от маленького коллектива, сказала:
– Мы знаем, что произошло этим утром.
– Каким же образом? – спросил он, словно не имея представления, как доходит информация до учащихся.
– Нам сказала Джули. Она просила нас никому не говорить о том, что мы узнали, но мы решили прийти к вам, поскольку уж слишком она опечалена. Она утверждает, что вы ей не верите, мистер Перрини. Но мы сами видели.
– И что же вы видели? – очень тихо спросил Ноа, с минуту помолчав.
– Мы видели ее с доктором Грейсом.
– И что же они делали?
– Они обнялись. Это было в больнице посреди бела дня.
Ноа чуть не застонал от отвращения, но вовремя вспомнил, как Пейдж самым решительным образом уверяла его, что Питер ни при чем. – Какого же рода были эти объятия?
Алисия сконфузилась, было ясно, что вопрос Ноа застал ее врасплох.
– Мы не слишком поняли вопроса, – сказала Дейдра.
– Это было дружеское объятие?
– А какие вообще объятия существуют?
– Масса. Страстные, к примеру. Или отчаянные. Бывают родственные объятия или когда вас поздравляют с чем-нибудь.
– Они заключили друг друга в объятия.
– Угу, – хмыкнул Ноа. – Именно так бы и я сказал о людях, которые обнимаются. Я же спрашиваю у вас, какого рода объятия это были?
– Просто объятия, – сказала Алиса с таким видом, как будто ей все было ясно заранее, и она лишь недоумевает, отчего люди не хотят признать самые очевидные вещи.
– Тогда, возможно, в них не было ничего крамольного, – заключил Ноа. – Помните, и мне приходилось обнимать вас, когда мы все вместе брели по «Лезвию ножа», и никто при этом не подумал обо мне дурно. Или ты, Алисия, считаешь, что я таким образом пытался тебя соблазнить?
Алисия покраснела.
– Ничего я такого не считаю, – сказала она очень быстро.
– Но ты только что уверенно твердила, что доктор Грейс и Джули обнимались, подразумевая под этим, что у них любовная интрижка, а объятия в данном случае служат доказательством. Я хочу знать: откуда у тебя такая уверенность? Что ты увидела такого, что под этим можно однозначно подразумевать страсть? Они целовались?
– Может быть, позже.
– Ты видела это собственными глазами?
– Нет.
– Они, к примеру, держались за руки, когда разомкнули эти так называемые объятия?
Алисия глянула на других девочек, рассчитывая на их поддержку, но они сидели тихо.
– Нет, – произнесла она наконец. – Им было неудобно – ведь кругом стояли люди.
– Но эти люди видели также, как они обнимались. Или ты считаешь, что объятия – куда более дозволенная при публике вещь, нежели когда мужчина держит женщину за руку? Подумаешь, обнимаются, что в этом дурного, так что ли?
Алисия промолчала, и тогда Ноа снова спросил:
– Ладно, давайте поговорим о словах. Они говорили что-нибудь друг другу в момент объятия? Давали друг другу разного рода обещания? Назначали свидание?
– Мы не слышали. В этот момент мы спускались вниз по лестнице, – сказала Тиа.
– Но если мы ничего не слышали, – вставила Дейдра, – это не значит, что ничего не происходило.
– Значит, вы предпочитаете думать, что между ними что-то было сказано, хотя и не знаете наверняка? – спросил Ноа.
– Потому что Джули так говорит. Ноа глубоко вздохнул и встал.
– Дело в том, что Джули оказалась в неприятном положении, и она хочет, чтобы кто-нибудь разделил с ней ее печали. Она тыкает пальцем в доктора Грейса и уверяет, что он ее изнасиловал, хотя доктор Грейс годится ей в отцы и, между прочим, не имеет трудностей в общении с противоположным полом, но предпочитает женщин ближе к своему возрасту. С чего бы ему вдруг начать обхаживать малолеток?
– Мужчины всегда хотят, чтобы их женщина была помоложе.
– Всегда ли?