– И моя мать тоже, – произнесла Джули, – но мы знали, что это самоубийство. Она угрожала покончить с собой на протяжении долгого времени. Мы никогда не думали, что она решится на это, но когда человек забирается на тридцать третий этаж…
– Не рассказывай больше об этом, – попросила подругу Дейдра, увидев, как через гостиную стали проходить девочки с верхних этажей, чтобы выйти на улицу.
– Она сделала это умышленно, – продолжала настаивать Джули.
– Это ужасно.
– Жизнь сама по себе сплошной ужас.
– Жить на свете так одиноко.
– Доктор О'Нейл тоже была одинока? – спросила Тая.
Пейдж не была в этом уверена.
– Она постоянно была чем-то занята и всегда находилась в окружении людей.
– Мы тоже все время общаемся с людьми. Тем не менее я часто чувствуя себя одинокой.
– И я тоже, – раздался еще один голос. Затем кто-то произнес:
– Особенно плохо бывает по ночам.
– Или когда поговоришь по телефону с родными.
– Или когда гуляешь в лесу после десяти.
– Именно поэтому, – мягко вмешалась Пейдж, – прогулки в лесу после десяти вечера запрещаются школьными правилами. В темноте все выглядит зловеще. Каждая мелочь может напугать до смерти. – Тем не менее в рассуждениях девушек было рациональное зерно. Дни у Мары действительно были заполнены до отказа, но вот вечера и ночи… У нее вполне хватало времени подумать о том, что она все больше и больше отдаляется от семьи, что ее брак не удался, и, разумеется, об аборте, который она сделала в юности. Пейдж не слишком хотелось так думать – Мара, по крайней мере, и словом об этом не обмолвилась, – но вполне возможно, что она действительно чувствовала себя одинокой.
– Я и представить себе не могу, что доктор О'Нейл могла чего-то бояться, – сказала Алисия. – Она всегда казалась такой сильной.
– Но ведь она все-таки покончила с собой! – выкрикнула Джули. – Значит, в ее жизни произошло что-то непоправимое.
– Так что же с ней случилось, доктор Пфейффер?
Пейдж старалась подбирать слова со всей осторожностью. Хотя она не собиралась раскрывать тайн Мары – она и сама не все о ней знала, – тем не менее Пейдж хотелось внушить девушкам, что самоубийство, если Мара действительно на это решилась – это отнюдь не легкомысленный поступок. Для этого должны быть причины, но это можно предотвратить.
– Доктор О'Нейл пережила в жизни много разочарований. Как и все мы. Никто из нас не может прожить жизнь без трудностей. И уж если она действительно покончила с собой, значит, ее печали и горести разрушили то, что было в ней самого лучшего. Разрушили до такой степени, что она потеряла способность к сопротивлению.
Сзади кто-то тихо спросил:
– Так почему же один человек может справиться с собой, а другой – нет?
Пейдж повернулась и оказалась лицом к лицу со своей лучшей бегуньей Сарой Дикинсон. У нее за спиной болталась спортивная сумка, и она спустилась в гостиную одной из последних.
– Не могу определенно ответить тебе на этот вопрос. Очевидно, человек, способный справиться с бедой, обладает большой внутренней силой, или у него есть серьезная причина, которая не дает ему отчаиваться, или же, если человеку не хватает сил бороться в одиночестве, у него есть друзья, на которых можно опереться.
– Разве у доктора О'Нейл ничего этого не было? Пейдж и сама задавалась этим вопросом. Она сама старалась понять и объяснить происшедшее.
– Возможно, она не захотела прибегнуть к чьей-либо помощи, а другие факторы не сработали.
– Что вы имеете в виду?
– Она была независима. Иногда даже чересчур. Она не просила о помощи.
Заговорила еще одна девочка, из младших, Энни Миллер. В ее голосе звучал испуг:
– Мой брат в прошлом году проглотил целую пригоршню аспирина. – Девушки заохали и заахали. – Ему устроили промывание желудка, и все обошлось нормально. В любом случае этого количества было недостаточно, чтобы убить его. Тогда мой папа говорил, что это был крик о помощи.
– Возможно, – пробормотала Пейдж, которая ужаснулась при мысли, что кто-нибудь из присутствующих девушек может последовать столь печальному примеру. – Но это довольно суровый способ обратить на себя внимание. Передозировка наркотических средств может вызвать в организме необратимые изменения, и человеку, прибегшему к этому, придется жить и страдать до конца своих дней. Не слишком разумный способ обращения за помощью. Это опасный путь. – Пейдж внимательно следила за выражением лиц девушек. – Дело в том, что, когда такой человек, как доктор О'Нейл, погибает таким странным образом, нам необходимо извлечь из этого определенный урок. В частности, постараться выговориться, когда вам плохо.
– А кому? – задала Сара вопрос из-за спины Пейдж. Пейдж снова оглянулась.
– Кому-нибудь из членов семьи или другу, учителю, тренеру или врачу.
– Это те самые люди, на которых человек может опереться в трудную минуту.
– Именно так.
– А что, если ты не можешь говорить с людьми?
– Все собравшиеся здесь могут говорить с людьми.
– Я имею в виду, а как быть, если ты не доверяешь человеку?
– Всегда есть кто-то, кому можно довериться. – Но это не рассеяло сомнений Сары, и поэтому Пейдж продолжила: – Помимо людей, которых я назвала, есть еще священник. Всегда кто-нибудь есть рядом. Нужно только пошире раскрыть глаза и посмотреть вокруг.
Сара смотрела мимо Пейдж, и выражение ее лица вдруг стало каменным. И хотя она не сказала ни слова, все ее существо выражало возмущение.
В группе девушек послышался приглушенный шепот, и Пейдж, машинально взглянув туда, куда устремились их взоры, увидела стоявшего в дверях мужчину, которого она раньше никогда не встречала. Он был высок и строен, одет в серые слаксы и голубую рубашку с закатанными до локтей рукавами и расстегнутую на груди. Его кожа золотилась от загара, а на лице выделялась хорошо развитая нижняя челюсть. У него были длинные волосы песочного цвета, которые сзади прикрывали ворот рубашки. То ли местами они выцвели от солнца, то ли были чуть тронуты сединой – Пейдж не могла определить. Он был в круглых очках в тонкой металлической оправе.
Другими словами, мужчина выглядел весьма импозантно.
Пейдж перевела взгляд на своих воспитанниц. Даже если красота незнакомца и произвела на них впечатление, они старались этого не показывать. Пожалуй, они стали теперь более напряженными, но ничего похожего на восхищение не отразилось на их юных лицах. Хотя, как считала Пейдж, такое вполне могло бы случиться. Господи, да они же знакомы с этим человеком – в этом нет никаких сомнений, как нет сомнений и в том, что он им не нравится.
– Почему не на занятиях? – спросил он довольно вежливо и вместе с тем повелительно.
Девушки продолжали хранить молчание, и Пейдж скорее ощутила в этом скрытое сопротивление, чем застенчивость, присущую их возрасту. Казалось, неминуемо должна была последовать вспышка антагонизма с обеих сторон. Принимая во внимание смерть Мары и всеобщую скорбь по этому поводу, Пейдж решила попытаться избежать этого.
Поднявшись с подлокотника кресла, на котором сидела, Пейдж подошла к мужчине.
– Мы что, сорвали занятия?
– Некоторым образом, – проговорил он все в той же обманчиво вежливой манере.
– Так, значит, они должны быть в учебном зале?
– С семи до девяти. С воскресенья до четверга.
– Это что-то новое!
– Совсем новое.
– А… – Пейдж наклонила голову и задумалась. Когда она снова подняла глаза, мужчина оставался на прежнем месте. Он даже не пошевелился. Она спокойно проговорила:
– Девочки переживают смерть доктора О'Нейл. И я тоже. Я надеюсь, что мы могли поговорить об этом.
– У девочек есть свободное время, но только не сейчас. Они должны были прийти в учебный зал еще десять минут назад.
– Учебный зал может подождать еще несколько минут, не правда ли?
Мужчина медленно покачал головой. Пейдж снизила голос чуть не до шепота.
– Это исключительный случай, принимая во внимание все обстоятельства.