Отсюда понятно, в чем состоит "напоминание Св. Духа", т. е. боговдохновенная сила Евангелия никак не в протокольной точности описания воспоминаемых событий, совсем не в подробности деталей в их изображении, а в том, что они передаются духу читателя жизненно, т. е. Духом Святым, и потому так же действенно, как это было в самой действительности в отношении писателя. Поэтому в Евангелии пред нами не мертвые описания событий, а сами живые события, дышащие на нас своим благодатным влиянием, не преходящие воспоминания человека, носящие всегда личный отпечаток, а вечные напоминания Бога грядущим векам только раз совершившегося на земле и отразившеюся навеки в небе, в Его Божеском созерцании; постоянное жизненное воспроизведение в глубине духа того, что произошло когда-то во плоти и в материальной обстановке человека.
Теперь становится понятной живая божественная действенность Евангелия на души людей. В его повествованиях живет та же божественная сила Св. Духа, которая была и в самых событиях земной жизни Господа. Это не одни слова и не просто рассказы, — в них говорит творческая, спасающая нас Сила; повествования — только средства воздействия на нас живого Господа, пребывающего постоянно с нами, хотя и невидимого нам. Потому-то оно и есть нетленное семя, из которого возникает наше духовное возрождение (1Петр.1:23). Напоминания Св. Духа, сообщенные нам Евангелистами, творчески проникают в наш дух и порождают в нем новую жизнь, полную радости и утешения от благой вести, приносимой нам Господом.
Утешитель же, Дух Святый… напомнит вам все, что Я говорил вам (Ин.14.26).
XIV. "Исследуйте Писания… Они свидетельствуют о Мне" Ин.5:39
Так говорил Господь неверовавшим в Него иудеям. Но они ли не исследовали Писаний, изучая их каждую строку, считая в них всякую букву, истолковывая отдельные изречения на всевозможные способы!.. и все-таки это не повело их к вере во Христа, как Сына Божия и Спасителя людей, и Господь приглашает их к исследованию Писаний. Очевидно, под исследованием Он разумеет здесь не внешнее, формальное, кропотливое изучение мелочей, а духовное проникновение в самые основы, во внутренний смысл боговдохновенных повествований и речений.
Слова Господа, по справедливости, могут быть обращены и к нашему времени, к тем лицам, которые занимаются исследованием Св. Писания вне духа и веры Церкви. Среди христианских ученых и любителей Писания так методично поставлено это изучение! Столько полагают они в него трудов, необычайной кропотливости и всесторонней оценки каждого известия и всякой мысли! И однако можно ли сказать, что в зависимости от этого возрастает вера в Господа, как Сына Божия и Искупителя? Не наоборот ли? Внешнее изучение Писаний не ведет ли скорее к неверию? Не служит ли оно и теперь, помимо своей воли, чисто человеческим тенденциям и стремлениям, как служило оно им у иудейских книжников, фарисеев и саддукеев?
Действительность в виде протестантского и сектантского толкований Св. Писания вполне подтверждает это. И причина этого та, что подходят к Писанию не из Церкви, не от веры и духа, а извне, из чисто личной рассудочной области, с обычными внешней науке критическим приемами, имеющими в основе всех своих изысканий метод недоверия и сомнения. В этом и заключается коренная ложь. Писания даны только вере и любви Церкви, и только в ней и ее верными сынами могут быть истолковываемы.
Превращение боговдохновенных записей, врученных верующему духу Церкви, в простые исторические письменные памятники, подлежащие критике всякого даже вполне неверующего человека, — это прямой признак церковного умирания. Это показывает разрыв с небесной Церковью, от которой идут Писания, со Св. Духом, который говорит в них и воспроизводит в нашей вере живые, когда-то бывшие события. Это значит отнестись к Церкви и ее словам совершенно — в строгом смысле слова — извне, т. е., следовательно, быть вне Церкви, выйти из нее.
Извне во всем можно сомневаться, все можно заподозрить и критиковать. Мы знаем из философии и из жизни, что этого сомнения не избегает самое очевидное и жизненно неопровержимое. Тем более это возможно в отношении исторических событий, случившихся много столетий тому назад. Если мы возьмем какую угодно эпоху и из нее какое угодно событие и будем исследовать его во всех деталях и побочных сочетаниях и со всеми приемами недоверия к их действительности, со всей системой заподозривания ее, — то не может быть ни малейшего сомнения, что мы найдем в нем много противоречий, неясностей, ничего совершенно достоверного и неопровержимого. Разве могут быть такие всесторонние и глубокие знания какой-нибудь эпохи, а особенно древней, чтобы в ее событиях не оставалось ничего смутного? А тем более это приложимо к евангельским событиям, полным необычайности и извне и изнутри. Если мы представим себе, какое неисчислимо громадное количество энергии потрачено на критику евангельских событий, сколько самого ярого сомнения вложено в них, какие страсти неверия, отрицания и злобы направлялись на эти три с лишним года из мировой истории и этот небольшой клочок земли на всем земном шаре, если мы поймем, что тут, на этой критике, сосредоточены все главнейшие силы той земли, которая враждует против неба, — мы ничуть не будем удивляться, если эта критика сомневается в каждом слове и не оставляет камня па камне из всей евангельской истории.
Это так и должно быть. Это вполне неизбежно. Но только все это вне Церкви, все это в стане врагов ее. И когда мы думаем, что внешняя историческая критика должна быть и в Церкви, в ее собственной жизни в качестве самостоятельной деятельной силы, то мы пускаем врагов в свою ограду и подрываем свою Церковь, врученную в данный момент на земле нам, живущим здесь.
Но как же? Разве не возможна, разве не нужна историческая критика в Церкви? Разве не очевидно, что истина не боится исследования и в конце все-таки восторжествует?.. Да, историческая критика нужна в виде защиты, как нужны пушки против пушек врагов. Но нужно знать, что это — метод, враждебный Церкви, чужой для нее. Он нужен, когда нападают на нее, но не для наступления и не для внутреннего подъема жизни. Он может только убивать врага и отражать его и потому должен применяться только к врагам, нападающим на нас. Как нельзя пушки, хотя бы и отбитые у неприятеля, направлять на своих, потому что они только и могут что убивать, куда бы ни были направлены, — так нельзя и внешнюю критику Писаний обращать внутрь Церкви, вводить в ее среду. Это ничуть не послужит к жизни и развитию ее и потому никогда не даст прочного преобладания над врагом… Последнее достигается только ростом и красотой внутренней и внешней жизни Церкви, ее верой и деятельной любовью, ее общением с небесной Церковью, ее полным и жизненным воспроизведением в вере тех событий, которые легли в основание ее жизни и о которых ей передали очевидцы и свидетели.