Горы Тянь-Шаня чужеродным телом вторгаются в мир пустынных равнин Средней Азии, возникший вполне закономерно вследствие удаленности от океанов и близости к тропикам. Горы резко нарушают эту закономерность. Они «выжимают», казалось бы, из совсем сухого воздуха огромное количество влаги, которую накапливают в бесчисленных ледниках. Ледники становятся источниками воды для рек, оживляющих пустынные земли там, где они протекают. Вода гор может превратить любую пустыню в цветущий сад. Но природа сама регулирует расход воды, выдает ее строго лимитированно. Горы «экспортируют» Арктику в вечно теплые субтропические страны, они как бы переносят с далекого севера и жестокие морозы, и бешеные метели, и ослепительную белизну снега, и тысячелетние голубые толщи ледников. И все это посреди выжженных горячим солнцем пустынь!
Тянь-Шань разделяют на Западный и Восточный, Северный и Южный, Центральный и Внутренний. В этих двух последних районах сосредоточены наиболее высокие горные хребты и вершины, особенно мощные ледники и широкие равнины, поднятые на высоту трех-четырех километров.
На северной границе Центрального и Внутреннего Тянь-Шаня прошел гигантский разлом земной коры, в центре которого возникла просторная котловина. Ее самую глубокую часть заняло озеро, известное далеко за пределами Тянь-Шаня. Это Иссык-Куль.
Озеро лежит в самом центре горной системы, к нему стекают воды ледников, окружающих горы. Подобно сердцу пульсирует оно в окружении каменных исполинов, чутко реагируя на все изменения в их жизни, отражая в своих водах чистое голубое небо Тянь-Шаня.
Много различных экспедиций каждое лето работает в Тянь-Шане. Трижды мне довелось участвовать в них. И всякий раз первая встреча с Тянь-Шанем происходила на берегах Иссык-Куля. Путь к нему пролегает из Фрунзе по Иссык-Кульскому шоссе, через Чуйскую долину и Боамское ущелье.
Ашар на берегах Чу. Нет гор без долин. «Страна гор», Киргизия, может быть названа и «страной долин». Долин в республике много — широких и узких, солнечных и тенистых, плодородных и пустынных. Самая известная из них, Чуйская, по площади почти равна Албании. Это плодороднейший район Киргизии: вода реки питает густую сеть оросительных каналов, принесших жизнь в отдаленнейшие уголки некогда пустынного края.
Именно здесь во второй половине прошлого века появились первые переселенцы из России. Река получила прозвище «ндравный Чуй». Берега ее оживились белоснежными селами, пшеничными полями, тополиными аллеями.
Никогда прежде Чу не видела тополей и вишен. Их привезли с собой украинские хлеборобы. Никогда не было в Чуйской долине виноградников. Их заложили переселившиеся из Бессарабии во главе с Исааком Болбочаном восемь молдавских семей, прихватившие с собой пять тысяч черенков. Теперь виноградникам Чуйской долины нет границ. Множество столовых и винных сортов винограда выращивается в долине, а из сорта «пирофран» производится киргизское шампанское.
Никогда не было в Чуйской долине ярких маковых ковров, они появились после того, как в этом краю гостеприимно были приняты повстанцы — дунгане, бежавшие от расправы карателей. Они принесли с собой семена риса и «золотого цветка» — так называли опийный мак, дающий необходимый компонент более чем для трех тысяч лекарств.
Трудно обживать новые места, особенно первым поселенцам. Немного в сторону от Чу — ив лишенной влаги почве земледелие было невозможным. Да и сама Чу в некоторые годы так мелела, что была не в силах напоить водой поля и сады с помощью примитивной крестьянской оросительной системы. Говорили, что «Чу умирает», что спасти ее может лишь глубоко продуманная система ирригационных сооружений.
В 1912 году Чуйская долина подверглась опустошительному налету саранчи. Именно тогда шел по берегу Чу к Иссык-Кулю географ и ботаник В. В. Сапожников. Он увидел страшную картину: все посевы уничтожены, саранча ползла живым потоком, а над ним вились тучи розовых скворцов. Обочина дороги была усеяна трупами скворцов, для которых эта пища оказалась слишком обильной.
В 1912 году под руководством инженера В. А. Васильева был составлен первый план преобразования долины Чу. Этот план включал в себя строительство двух каналов и водохранилища в Орто-Токое. Только через двадцать лет, уже в Советской Киргизии, приступили к его осуществлению. Руководителем развернувшегося строительства в Чуйской долине стал С. Петров, участник первой экспедиции Васильева.
У Чумышских скал, от перегороженной плотиной Чу, протянулись к полям два первых канала. Потом к ним присоединился Большой Чуйский канал. Пустыня была изгнана, и стала Чу достойной слов киргизского поэта Молдо Клыча:
И в самом деле, чего только нет в этой цветущей долине! Есть здесь город Кант (сахар). В нем построен первый завод по производству сахара из сахарной свеклы, никогда раньше здесь не произраставшей. Говорили, что мечты о «киргизской Кубе» — маниловщина. А теперь берега Чу — сахарная плантация всей Средней Азии. Под свеклой занято больше пятидесяти тысяч гектаров. Урожай достигает почти четырехсот центнеров с гектара. Это больше, чем в среднем по стране.
В киргизском языке существует слово «ашар», означающее «взаимопомощь». Киргизы нередко прибегали к ашару — даже юрту нельзя поставить в одиночку. Многонациональный ашар создал цветущую Чуйскую долину!
…Бежит дорога. Позади остались мутный поток Большого Чуйского канала (БЧК), мягкая зелень садов по-украински больших сел Ивановки, Калиновки, Орловки.
Вот старинный город Токмак. В X–XII веках вблизи него находилась столица государства караханидов — сохранились ее развалины. Потом здесь была кокандская крепость. В 1898 году город был полностью разрушен, а затем снова восстановлен на прежнем месте. Его население сейчас приближается к полусотне тысяч.
В районе Токмака разводят фазанов. Те самые семиреченские фазаны, священные птицы Согдианы, на которых когда-то охотился Н. М. Пржевальский и изобилию которых поражались все путешественники, оказались на грани вымирания. Теперь их численность восстанавливается быстрыми темпами. В Токмакском «фазаньем царстве» около восьми тысяч красивых птиц с ярко-красными перьями и белыми галстуками на груди. Отсюда их расселяют в другие районы Киргизии, Средней Азии, а также на Украину и за границу — в Польшу, Румынию, Болгарию. Ежегодно «экспортируют» до двух тысяч экземпляров. Численность фазанов быстро увеличивается, потому что разводят их в тех местах, где они — исконные обитатели.
Ущельем Боам. Дорога пересекает село Быстровку, за которым кончается широкая долина, сбегаются с двух сторон горные хребты. Слева — Кунгей-Алатау, справа — Киргизский хребет. Для Чу остается узкий коридор. На протяжении тридцати километров река течет в этой теснине.
Ревет и клокочет неудержимая Чу, яростными прыжками преодолевая пороги. Отвесно уходящие ввысь скалистые склоны выпиливают в небесном куполе узкую синюю поноску. И на самом краю скал неуютно кривятся редкие стволы изуродованной ветром арчи — туркестанского древовидного можжевельника. Скалы — голые, необжитые, первозданные. Это Воамское ущелье, название старое, по-видимому тюркское. Боам — естественные ворота Центрального Тянь- Шаня, за ним — Иссык-Кульская котловина, обрамленная высочайшими горными хребтами…
Лента шоссе повторяет все изгибы стремительной Чу, переходит то на правый, то на левый ее берег. Мост Семенова напоминает о том, что сто лет назад здесь переходил реку со своим отрядом Семенов-Тян-Шанский. Там, где шел караван первой научной экспедиции, бежит поезд, защищенный от камнепадов системой полок на скалах, по рельсам железной дороги Фрунзе — Рыбачье. Эти рельсы уложены и послевоенное время, в 1948 году. А в сторону от дороги в глубь скал уходит узкое, как разрезанное ножом, ущелье Капчигай.