Почему же на картах Русская плита залита зеленой краской, а Сибирская — коричневой? Потому, что Сибирская плита выше поднята. Средняя высота Великой Русской равнины — 170 метров над уровнем океана, а этих мест — примерно 500. Земля здесь выше поднята и потому сильнее пропилена и размыта реками. Ее испещряют глубокие и широкие долины, а наверху лежат слабоволнистые водоразделы — остаток плоскости. Они и дают название всей местности: плоскогорье Средней Сибири.
Равнинные водоразделы сплошь покрыты тайгой, люди живут в долинах. И когда из селения или с борта речного парохода смотришь вокруг — видишь лишь высокие склоны долин и кажется, что ты в горах. Но если подняться в самолете и на пути из Енисейска в Якутск смотреть вниз на плоские водоразделы — скажешь себе: да, здесь все-таки плоскогорье, все-таки платформа.
К Сибирской платформе много хребтов приросло с востока и с юга, где третья наша, восточно-сибирская геосинклиналь постепенно отодвигалась, рождая горные цепи и припаивая их к растущей жесткой глыбе. Там огромное пространство заполнено дугами гор: Саяны, Хамар-Дабан, хребты Байкальский, Яблоновый, Становой, Буреинский, Сихотэ-Алинь, Джуг-джур, Верхоянский, Черского, Колымский…
Сглаженные временем горы эти поросли хвойным лесом. Лишь местами поднимают они над тайгой до высоты примерно в три тысячи метров над уровнем океана свои каменистые, выветрелые макушки — «гольцы». Между хребтами лежат волнистые плоскогорья, болотистые низменности и глубокие впадины; в самой глубокой из них налилось озеро Байкал.
На первый взгляд кажется, что хребты к востоку от Сибирской платформы сгрудились таким сложным сплетением, что в них невозможно разобраться. Однако смотрите — их дуги на карте обтекают окраину Сибирской платформы. Горные цепи, рождаясь из геосинклинали, прикреплялись к платформе и в основном сохраняли ее очертания.
Но есть место, где это соответствие нарушено: при взгляде на карту сразу видно, что на далеком северо-востоке хребты Черского и Колымский не идут параллельно, а расходятся углом. Круто разойтись их заставила древняя Колымская глыба — небольшой, но жесткий кусок земной коры. Он лежит вокруг той точки, где скрещиваются Полярный круг и река Колыма.
Крайние восточные цепи гор возвышаются над глубинами Тихого океана — Корякский хребет, хребты Камчатки и Сахалина, гирлянда Курил. Этот тихоокеанский пояс гор, уходящий в Японию, — совсем молодой. Тут жизнь геосинклинали еще длится, отдаваясь землетрясениями, моретрясениями и извержением огнедышащих гор.
На Камчатке — около двадцати действующих вулканов, на Курилах — еще больше. Вулканы дымятся, а время от времени изливают лаву. Настает час — под раскаты подземного гула поднимается на многокилометров черный газовый столб, освещается снизу багровым пламенем, сверкает стрелами молний, обрушивает на землю дождь пепла, град раскаленных каменных бомб, и огненные реки льются из жерла вулкана, источая запах серы, пенясь и шипя.
Вот наши горы. Они обрамляют равнины узким, но высоким барьером с юга, широким, но низким — с востока, а Уральским хребтом разрезают площадь равнин пополам.
Равнины полезны: широкие поля, гладкие пути. Но и горы нам нужны. Конечно, в горах нет простора земледелию — поля либо малы, либо круты, либо дороги, если приходится террасировать склоны. И трудно прокладывать путь — всё вниз да вверх, вгрызаясь в скалы, пробуравливая горы, повисая над бездной…
Но зато на горных склонах так сочетаются влага и тепло, что нигде не найдем мы лучших лугов для скота — все лето стоит здесь сочная трава. Она напоена нектаром — нигде нет богаче пасек, душистее меда. Горные курорты хорошо исцеляют больных — чистый легкий воздух высот будто сам льется в грудь, обогащает кровь, лечит нервы.
Когда в пору отдыха мы выбираем маршрут путешествия, нас тянут горы. Нигде не увидеть столько красоты. Мир встает перед нами в трех измерениях и меняет облик на каждом изгибе тропы. Он бросает нам в глаза то грань ледника, то глубокую тень ущелья, то брызги водопада, то вдруг раскрывает в разрезе долины туманную даль предгорной равнины, подобную морю. И если мы сильны и смелы — свернем с исхоженного пути, зацепимся концами пальцев за выщербленную бровку отвесной скалы, вонзим ледоруб в скрипучий фирн, преодолеем тяжелую крутизну и в порыве борьбы и счастья взберемся на острие высочайшей из вершин.