В нашей социалистической стране нет порабощения человека человеком, значит нет и быть не может порабощения района районом. Все области в СССР развиваются, растут. Мы не знаем колониальных окраин, как не знаем отсталых народов.
Печать стихийного развития лежит на экономической карте старого, капиталистического мира. Заводы и рудники там вызваны к жизни частным предпринимательством. Корчевать леса и осушать болота заставляет дельцов жажда денег. Борьба с природой идет и при капитализме, но она не может там быть ни планомерной, ни широкой. Конкуренция разобщает усилия людей. В погоне за прибылью безрассудно опустошают и леса, и недра, и животный мир.
В капиталистических странах, которые кичатся своей «культурностью», учреждены всякие «национальные парки», «институты» и «бюро» для охраны природы. А толку все нет, да и быть не может. Месторождения нефти из-за хищничества сильно испорчены, в лесах вырублены лучшие породы деревьев, на больших пространствах почвы смыты из-за неправильной распашки, и плодородные поля превращены в пустыню. Обогащение одного человека сочетается с неисчислимыми потерями для народа — безрассудно расточаются и труд людей и богатства природы. Там удача одного — ущерб для других.
Ныне капитализму с его частной собственностью на средства производства, с погоней за наибольшей прибылью, с анархией производства и кризисами, с безработицей и захватническими войнами противостоит новый, неизмеримо более совершенный общественный строй — социалистический. В СССР, где средства производства принадлежат народу, люди совершенствуют технику, строят заводы, возделывают поля, борются с засухой, проводят дороги не для обогащения немногих, а для счастья всех.
Здесь все совершается ради человека, во имя удовлетворения его растущих потребностей. Не стихийно, а планомерно развивается у нас народное хозяйство. Создавать и осуществлять хозяйственные планы советским людям не мешают ни своекорыстные интересы капиталистов, ни игра цен на рынке, ни кризисы.
Такого сознательного, целеустремленного, планомерного труда, какой кипит на нашей земле, мир до Октября не видел. Не видел он и таких результатов народных усилий.
Облик нашей страны изменился. Он продолжает изменяться. Учебники географии едва поспевают за жизнью. Карты быстро стареют.
Человека, выросшего в капиталистическом мире, удивляют быстрые изменения нашей географической карты.
Один иностранный пилот, тщась побить мировой рекорд скорости полета вокруг света, залетел в нашу страну. Был разгар работ по выполнению довоенных пятилеток. Летчик должен был пересечь СССР по воздуху с запада на восток — от Белоруссии через Волгу, Урал и Сибирь до Анадыря. В планшете у него лежала карта, напечатанная всего лишь лет за пять до полета.
Пилот спокойно промчался над Западной Европой. Он видел под собой города, давно возникшие и стойко определившие географический рисунок, — города эти он нашел бы на своем месте и десятилетия назад. Он видел нити дорог, дороги эти обозначились еще в прошлом веке. Карта была точна и услужлива — она не отставала от жизни.
Но вот самолет пересек советскую границу — и жизнь вступила с картой в спор. Старые города разрослись — подлетая к ним, пилот находил улицы там, где на листе расстилались пустыри. Среди полей и лесов, залитых на карте сплошной зеленой краской, возникали города и новые заводы. Их соединяли еще не отмеченные линии дорог.
Чем дальше на восток, тем лететь было труднее. Новые приметы сбивали летчика с толку, вселяли сомнения — он потерял доверие к карте и стал плутать. За Новосибирском самолет пошел вдоль новой, еще не нанесенной на карту железной дороги, заблудился и сел.
Когда мы, советские люди, смотрим на давно изданную карту, мы не обвиняем ее в том, что она ошибается. Мы делаем поправку на время — каждый из нас знает, что живет в стране, где, что ни день, появляется новое, а старое день ото дня молодеет и меняется. Сравнивать старую и новую карту нам радостно — видя перемены на карте, мы живее ощущаем быстроту нашего роста, острее чувствуем силу Советской державы.