Палеолитическая стоянка Сунгирь возле Владимира оказалась редчайшим памятником, подарившим археологам несколько замечательных погребений, благодаря которым мы смогли узнать много нового о жизни, быте, верованиях, облике современников последнего оледенения. Между тем главный ее вклад в науку — не эти бесценные находки, а сведения о природной среде, окружавшей человека перед максимальным продвижением ледника на юг, о растительности, животном мире, развитии мерзлотных явлений и геологических процессов, которые оказалось возможным датировать, определить их последовательность во времени лишь благодаря остаткам человеческой деятельности.
Изучение материала ряда каменных орудий, вроде фатьяновских сверленых топоров, заставило пристальнее изучить пути движения ледниковых валунов, а вместе с тем представить возможное движение материковых льдов последнего оледенения.
Свайное поселение на Берендеевом болоте, представлявшее первоначально чисто археологический интерес, очень скоро стало своеобразным репером для датирования слоев торфяников с археологическими находками и установления хронологии регрессивных фаз голоцена.
Такую же роль сыграло изучение К. К. Шиликом затопленных частей античных городов — Херсонеса, Ольвии, Фанагории, — где археологические факты подтвердили основной 1800–1900-летний ритм А. В. Шнитникова и дали новый материал для прогнозирования колебаний береговой линии — данные, без учета которых невозможно капитальное строительство в прибрежной зоне.
Чешуя в рыбозасолочных цистернах античных городов Причерноморья долгое время служила только указанием на существование этого производства у древних греков. Однако ее изучение специалистами позволило определить видовой состав, размеры и возраст выловленных в древности рыб, установить среднегодовые температуры Черного моря для той эпохи.
Восстановление картины хозяйства древнегреческих колонистов на Тарханкуте, интересовавшее А. Н. Щеглова как археолога, с неизбежностью привело к анализу природной среды этих мест, а вместе с тем к рекомендациям по использованию этих территорий в современном народном хозяйстве.
Наконец, изучение местоположения лабиринтов и сезонных стойбищ неолитических обитателей побережий Белого моря показало их связь с наиболее благоприятными местами промысла семги, а анализ хозяйства фатьяновцев и распространения их могильников поставил вопрос о наличии обширных открытых пространств в лесной зоне и незначительности изменения в прошлом границ разных биом.
Примеры можно приводить до бесконечности, но нужно ли? Вся эта книга является примером того, в каком направлении развивается современная археология, объединяя части соприкасающихся с нею дисциплин и формируя единую «науку о прошлом».
Вот почему я хочу остановиться на некоторых областях исследования, которые возникли недавно или находятся еще в зачаточном состоянии.
Возможность проникновения в прошлое биосферы через человека определяется степенью зависимости человека той или иной эпохи от самой биосферы.
Охотники и рыболовы, кочующие вслед за стадами дичи, неотторжимы от окружающей среды так же, как погибавшие на кораблях папуасы, которых европейцы пытались увезти с их родных островов. Поэтому в руинах древних городов исследователя прошлого ждет гораздо меньше сведений, чем на местах сезонных стойбищ охотников или на поселениях земледельцев и животноводов, в чьих культурных слоях лежат свидетельства о природе и космосе, которые мы учимся находить и извлекать.
Но вот что досадно: постоянно исследуя эти слои, археолог лишь в общих чертах представляет механизм их образования. Как они отлагались? С какой скоростью? Какие процессы здесь происходили? Почему в одном случае кость в песке сохраняется, а в другом бесследно исчезает? Как происходит смена растительного покрова на местах поселений?
Загадки эти, насколько мне известно, до сих пор никто не пытался исследовать. Отчасти археолога можно понять: как бы ни интересовали его подобные вопросы, перед ним стоят свои, неотложные задачи. Для их решения необходимо быть одновременно почвоведом, геохимиком, геоморфологом, иметь в своем распоряжении соответствующую современную аппаратуру, а главное, создать совершенно новую методику исследований, позволяющую идти от настоящего к прошлому.
Я начал с вопроса о культурном слое, потому что он тесно связан с другой проблемой — биохимией прошлого. Каждый живой организм, в том числе и человек, в известном смысле несет в себе полный набор элементов Периодической таблицы Д. И. Менделеева, которые обеспечивают его здоровье, жизнедеятельность, нормальный обмен веществ. Выпадение из такого «набора» одного или двух элементов чревато самыми серьезными последствиями. Более того, именно микроэлементы, попадающие в организм и легко выводящиеся из него, оказываются жизненно необходимыми. Их путь долог и сложен. Из почвы их вымывают воды, собирают растения, они перерабатываются травоядными, оседают в их мышечных тканях и уже оттуда поступают к человеку с животной пищей. Так, через пищу человек «напрямую» связан с почвой, на которой живет, с подстилающими ее горными породами и образующими их минералами.