Жизнь человека находится в самой тесной связи с геохимией и биохимией окружающей среды. Отсутствие в пище того или иного микроэлемента приводит к нарушению нормального обмена веществ, а в случае затянувшегося процесса — к развитию определенного заболевания.
Обитатели побережий, питающиеся рыбой, моллюсками, водорослями, разнообразящие свой стол наземными животными, ягодами, растениями, не испытывают недостатка ни в витаминах, ни в микроэлементах, с избытком растворенных в морской воде. Иначе обстоит дело с жителями континентальных районов.
Путешественники, наблюдавшие жизнь чукчей в прошлом веке, отмечали, что на зиму они заготовляют листья и ветки ивы, набивая их в мешки из тюленьей шкуры и оставляя прокисать в течение лета. С наступлением холодов получавшаяся масса замерзала, и ее, нарезая ломтями, как хлеб, ели с мясом.
Любимым зимним лакомством саамов и некоторых других охотников на северного оленя в Америке и Сибири была полупереваренная масса из желудка только что убитого оленя. Таким простым путем они получали необходимый запас витаминов и йода, содержащихся в ягеле и лишайниках, которыми питается северный олень.
Медики, геохимики, биологи в последние десятилетия выяснили своеобразную «географию болезней», отмечая районы, жители которых испытывают постоянную недостачу, скажем, в йоде, кальции, серебре, железе, которую надо восполнять искусственно. Иногда, наоборот, в организме наблюдается избыток того или другого элемента, например меди или алюминия, который следует как-то уравновесить. Избыток бывает связан с близостью к почве богатых месторождений определенного минерала. А вот почему происходит недостача? Когда она впервые появилась? Как сказалась на чреде поколений? Вопросы эти чрезвычайно важны, но решены могут быть только в содружестве специалистов с археологом, при исследовании костей животных и человека, остатков органических тканей, структуры и химии погребенных почв.
Потрясения биосферы с неизбежностью приводили к изменениям экологических связей и хозяйства человека. Если человек не мог приспособиться к изменившимся условиям, он погибал или оказывался в своеобразном эволюционном тупике, где с трудом поддерживал раз достигнутый уровень. Изменение образа жизни, пищи, а вместе с нею и биохимии организма с неизбежностью должно было привести к изменению наследственности. Такое положение заставляет задуматься над следующим вопросом: в каком направлении под влиянием изменившейся природной среды и среды искусственной менялся генетический код человека?
Как это происходило, в какие сроки, к чему приводило — пока неизвестно. Между тем уже переход от охоты и собирательства к оседлому земледелию вызвал настолько сильное солевое голодание организма человека, что, по мнению большинства археологов и экологов, начало разработок соляных копей в Европе и использование продуктов соляных источников явилось следствием не развития металлургии и связанного с ней горного дела, а широким распространением пашенного земледелия и растительной пищи.
Создание цивилизации, «второй природы», отрывало человека от биосферы, укрепляло его позиции, делало его относительно независимым от климата, территории, естественных ресурсов. Одновременно это отторжение ослабляло человека как биологический вид. Борьба за существование из плана физического оказывалась перенесенной в область знания, область мысли. Если прежде выживал наиболее сильный человек, наиболее ловкий, наиболее выносливый, то с течением времени его место занял наиболее гибкий, наиболее опытный, представляющий уже не биологическую единицу, а социальную группу. Кооперация в первобытном обществе, как правило, была кратковременной, от случая к случаю. Люди объединялись для коллективной охоты, постройки общественного дома, загона для животных, на рыбной ловле. Семья была единственной постоянной общественной единицей, и вопрос ее существования, кроме критических ситуаций, связанных с родом или племенем, зависел от нее самой. Немощным и хилым приходилось плохо. Для жизни требовался доброкачественный, здоровый человеческий материал.