С развитием цивилизации все изменилось.
Теперь человек при всем желании не мог существовать в одиночку. Он был связан множеством уз с обществом, и сама жизнь его, успехи, перспективы определялись тем, с какой из человеческих групп он оказывался связан. Теперь гораздо важнее физического здоровья стало «здоровье» социальное, место, которое человек занимал в строго иерархическом обществе, духовные качества, способствовавшие или замедлявшие достижение наилучших условий жизни. Вместе с измененными условиями жизни изменились подстерегавшие человека опасности, в первую очередь болезни.
Палеопатология — сравнительно недавно возникшая отрасль медицины. Кости людей, попадавшие в руки археологов, врачей, паталогоанатомов развеяли легенду о «золотом веке», когда человек не знал болезней. Кости из раскопок хранили на себе следы ранений, длительных, прогрессирующих заболеваний, переломов, удачных и неудачных операций. Болезни жили вместе с человеком, разрушая его, подтачивая, вызывая ответные реакции организма, влияя на наследственность. Правда, проявлялись они несколько реже, чем сейчас. Объясняется это тем, что при высокой детской смертности жизнестойкость оставшихся была значительно выше современной, а также тем, что люди жили рассредоточенно, инфекционные заболевания, вспыхнув в одном месте, быстро угасали, не получив распространения. Наоборот, социальный человек нашего времени, отдавшись во власть «второй природы», испытывает на себе все бури эпидемий в силу скопления людей в городах и развития массовых средств сообщения — авиации, железных и шоссейных дорог, — благодаря которым инфекция охватывает в считанные недели целые континенты.
Как показал A. Л. Чижевский, вспышки эпидемий так же предсказуемы, как вспышки на Солнце, с которым они связаны. Были ли они прежде? По-видимому, были. Условия цивилизации изменили только масштаб их проявления, усилили в тысячи и сотни тысяч раз. Следовательно, если мы хотим что-либо знать о развитии генетического кода человека в разные эпохи, попытаться определить воздействие на него биосферы, Солнца и космоса, надо обращаться к человеку далекого прошлого, к остаткам его поселений, стойбищ, к его могильникам. Там, где «записана» летопись солнечной и космической радиации.
Сравнительно недавно дерево, найденное археологом при раскопках, обращало на себя внимание и сохранялось только в том случае, если было обработано человеком, представляло предмет, обломок предмета или произведение искусства. Казалось, единственная содержащаяся в нем информация — это порода.
С открытием возможности определять возраст по содержанию радиоактивного углерода ценность таких находок во много раз возросла. Угли древних костров, полуистлевшие и обгоревшие бревна погребальных камер под курганами, балки от глинобитных домов — все стало реальным воплощением Времени, которое они в себе заключали.
Но и этот подход, как выяснилось, был всего лишь потребительским. Чтобы положение изменилось в корне, в руки археологов должно было попасть сразу большое количество хорошо сохранившегося дерева, относящегося к одному историческому периоду. Иными словами, требовалось, чтобы это был подлинно массовый и в то же время определенным образом организованный материал.
Это произошло во время раскопок древнего Новгорода.
Культурный слой достигал здесь девяти метров, он был пропитан влагой, и все органические остатки, в том числе и дерево, сохранились в нем исключительно хорошо. Ничего удивительного в этом не было, если вспомнить, что болота, эти естественные «консервы» природы, сохраняют в своей толще от гниения абсолютно все, что в них попадает. Не случайно находки доисторических тканей, остатков растений и даже мумифицированных природой тел людей происходят из свайных и болотных поселений.
Что касается дерева, то в земле оно сохраняется, как правило, в двух взаимоисключающих условиях — когда очень сухо или когда очень мокро. Гниение древесины — результат жизнедеятельности особых микроорганизмов, которые могут существовать только при наличии воздуха и влаги. В первом случае, как, например, в Египте, очень сухо, им не хватает влаги; во втором случае, как то произошло в древнем Новгороде, им не хватало воздуха. Это обстоятельство и сыграло на руку археологам. Древние новгородцы, обновляя мостовые, не меняли деревянные настилы. Новую мостовую они клали поверх старой, так что при раскопках, по мере углубления в землю, глазам археологов открывался штабель из плах, сложенный в течение шести веков, от десятого до пятнадцатого включительно, и состоявший из образцов деревьев, последовательно срубавшихся в окрестных лесах в течение всего этого времени.