Еще вчера краснели, наливаясь соком, леса. Еще вчера плыла по горизонту голубая, пьянящая дымка пробуждающейся земли и под обрывами со вздохами и слезами стаивали последние грязные пласты снега, открывая лабиринты мышиных ходов. А сегодня вдоль канав, вдоль изгородей, по откосам сияют золотые созвездья мать-и-мачехи, вспыхивают пушистыми взрывами соцветия ивы, разбегается вширь мурава пробивающейся травки и из-под прелого прошлогоднего листа поднимает хрупкие лиловые кисти изящная лапчатка. Все рвется с неистребимой силой жить, наверстывая потерянные в зимней спячке дни. И, прислушиваясь к шуршащему, вздыхающему, вспухающему жизнью лесу, сквозь птичий гомон, звон последних, сбегающих ручейков можно было слышать сладкий и страстный треск лопающихся почек…
Эту весну и я ждал с нетерпением.
Последние лето и осень на Терском берегу заставили меня заново взглянуть на свою работу. Решение частных, в сущности, вопросов, какие встают перед каждым археологом, — время существования тех или иных поселений, быт и хозяйство живших там людей, их отношения с соседями, — неожиданно вывело меня на другую тему: я задумался над взаимоотношениями древнего человека с окружающей его средой. Это не было совершенно новым вопросом. Нельзя было изучать историю человечества, не затрагивая эту проблему. Но она всегда оставалась второстепенной, образуя как бы второй план, на фоне которого разворачивались исторические события.
А это было не совсем верно.
Как показали исследования последних десятилетий, в системе отношений «природа — человек» природа выступала отнюдь не пассивным, тем более страдательным партнером. Человеку только казалось временами, что он берет над природой верх; что не природа ему, а он природе диктует свои законы, которым она начинает послушно следовать. Чем дальше развивалась наука, чем глубже она постигала систему Вселенной, в которой человеку отведено не малое, но и не столь уж большое место, тем чаще тот или иной исследователь склонялся к мысли, что путь прогресса определяется отнюдь не навязыванием природе наших желаний. Наоборот, этот путь требует самоограничения, вдумчивого и неторопливого постижения законов и закономерностей природы, умения ими пользоваться, поскольку человек в своей биологической сути по-прежнему остается частью природы, подчиняется законам биосферы.
Терпеливая, гибкая, самовосстанавливающаяся природа отступала перед натиском человека все последние столетия, пока он овладевал силами пара, электричества, атома, развивал металлургию, химическую промышленность, используя ресурсы Земли, уничтожая и перерабатывая для своих нужд огромные количества биомассы. Богатства биосферы казались человеку неисчерпаемы. Он вырубал леса, распахивал степи, создавал огромные водохранилища, собирался растопить ледники на горах и направлял в обратную сторону воды рек. Но внезапно все изменилось.
После сотен лет победоносной войны с природой за какие-то полтора-два десятилетия выяснилось, что все это не так просто и не так хорошо. Что, беря у природы, ей обязательно нужно давать соответствующую компенсацию. Что при концентрации промышленных предприятий необходимо создавать вокруг них обширные леса и парки, создавать искусственные водоемы и очищать воду. Что вырубленные леса не восстанавливаются сами, а их исчезновение резко меняет климат в худшую сторону. Что огромные водохранилища на месте бывших лугов и полей катастрофически нарушают сложившееся за тысячелетия экологическое равновесие. И если человек заинтересован в собственном будущем, он должен со вниманием относиться к своему настоящему, в первую очередь к природе, которую получил в наследство от предшествующих поколений.
Так в последние годы пальма первенства среди наук неожиданно перешла к экологии, о которой еще недавно знали разве что только специалисты.
История триумфа экологии повторяет историю Золушки. Одно из третьестепенных направлений в биологии, изучавшее отношение организма или вида к окружающей среде, стало планетарной наукой, рассматривающей одинаково и процессы биосферы, и влияние деятельности человека на природу. «Венец природы», каким привык было считать себя человек, внезапно обнаружил, что существование его как вида зависит от существования природной среды — и не вообще какой-нибудь, а именно той, в которой он возник, сформировался, вместе с которой развивался на протяжении десятков и сотен тысяч лет.
Человеку нужен воздух, — но лишь того химического состава, которым он дышал на протяжении сотен поколений; ему нужна вода, — но лишь с теми примесями, которые необходимы его организму; ему нужна пища, — но именно та, к которой он приспособился в чреде предшествующих поколений, и так — до бесконечности. В конце концов, человеку нужна вся биосфера Земли — такая, в которой он родился и развивался, а не измененная промышленными выбросами и радиоактивными отходами.