Но это так, к слову…
Целью нашей работы было получить, пробурив полтора-два десятка болот, своего рода меридиональный разрез, показывающий последовательность болотных отложений на протяжении тысячи с лишним километров — от Верхней Волги до Белого моря. Однако интересовали нас не столько слои торфа, сколько заключенная в них пыльца деревьев и растений.
Палинология (от латинского pollen — пыльца) как наука возникла в первых годах нашего века. Как всегда, в таких случаях можно спорить, что было случайным, а что — закономерным.
В истории человечества торф отнюдь не был каким-то новым топливом. Подобно кизяку в жизни степных кочевников, он заменял дрова в тех местах, где дерево было редко или его не было вообще, — в северной Англии, в Ирландии, в Исландии. Пока запасов каменного угля хватало для нужд металлургии, железных дорог и мореходства, вопрос о новых источниках энергии не вставал перед промышленностью. Все изменилось с началом практического использования электричества. Его производство требовало огромных запасов дешевого и повсеместно распространенного топлива. И естественно, взоры европейских энергетиков обратились к торфу.
Торф обладал высокой калорийностью, добыча его была сравнительно проста, запасы — практически неисчерпаемы. Таким образом, интерес сначала инженеров, а затем ученых к истории формирования торфяной залежи, видовому и химическому составу торфа, его использованию в энергетике, химии, сельском хозяйстве был вполне закономерен. Поскольку же сам торф состоит из растительных остатков, его состав, столь же закономерно, предстояло изучить ботаникам, привыкшим иметь дело не только с самими растениями, но и с их производными — плодами, семенами, пыльцой.
А первое, что попало в поле зрения ботаников под объективом микроскопа, была как раз цветочная пыльца. Причем в таком большом количестве, что не могла не возбудить интереса ученых.
Поэтому в России такие ботаники, как В. Н. Сукачев и В. С. Доктуровский, а за рубежом Г. Лагергейм, Л. фон Пост и некоторые другие почти одновременно заинтересовались вопросом: как и почему сохраняется пыльца и споры мхов в торфяном слое? Ответ оказался столь ошеломителен и многообещающ, что новая область науки, преимущественным объектом исследований которой стали торфяники мира и заключенная в них древняя пыльца, сформировалась за какой-нибудь десяток лет.
Теперь известно, что при благоприятных условиях зерна пыльцы способны сохраняться сотни миллионов лет. Споры лишайников и мхов, пыльцевые зерна растений есть во всех осадочных породах — песках, глинах, известняках, каменном угле, сланцах, мраморе. Лучше всего они сохраняются в торфе: в одном кубическом сантиметре торфа содержится несколько тысяч пыльцевых зерен.
С редкой расточительностью обычно скупая природа летом во время цветения рассыпает миллиарды пыльцевых зерен и спор с соцветий деревьев близлежащего леса, с цветов и трав окружающих лугов, — из лета в лето, из года в год. Количество пыльцевых зерен у каждого вида растений не одинаково, но в целом оно считается пропорциональным реальному соотношению видов в данной округе. Если состав всей пыльцы, отложившейся на поверхности какого-либо болота в течение одной весны и лета, зависит от состава (структуры) окружающих это болото лесов и полей, то, в свою очередь, видовой состав пыльцы в том или ином слое торфяника должен соответствовать составу окрестных лесов и лугов, окружающих болото в момент отложения данного слоя торфа.
Но как определить, когда именно этот слой отложился? При каких условиях? В возможно более точном выяснении этих причин были одинаково заинтересованы наука и промышленность. Для промышленности вопрос о характере древней растительности в тот или иной период оказывался вопросом определения рентабельности данной торфяной залежи и метода ее наиболее эффективной эксплуатации.
Среди тысяч пыльцевых зерен, попадавших в поле зрения исследователя на предметном столике микроскопа, была пыльца деревьев, трав, кустарников, споры мхов, подсчитывая и определяя которые трудно было уловить какую-либо закономерность. Практически в каждом образце можно было найти пыльцевые зерна всех тех видов растений, которые и теперь окружали данное болото. Одних было больше, других — меньше; в зависимости от глубины, с которой был взят образец, соотношение пыльцевых зерен менялось. Поэтому ботаники довольно скоро пришли к мысли выделять и подсчитывать в первую очередь пыльцевые зерна важнейших, наиболее распространенных древесных пород лесной зоны Европы, которые составляют основные массивы лесов и неизменно прослеживаются от самых нижних слоев торфяной залежи до верхних — от глубокой древности до наших дней.