Пример этот может служить иллюстрацией сложности отношений человека и природы — гнус, безусловно, является частью природы, хотя далеко не лучшей. Между тем такая «деталь» обычно не учитывается при реконструкции прошлого. А ведь это один из существенных факторов воздействия природы на поведение, быт и сферу обитания человека.
Очень вероятно, что в определенные исторические периоды некоторые территории оказывались необитаемыми или малообитаемыми всего лишь из-за обилия гнуса, выгоняющего даже северных оленей на берег моря или на открытые всем ветрам каменистые увалы, откуда они спускаются к воде и пастбищам лишь в то краткое время суток, когда ненадолго стихают крылатые кровопийцы.
По-видимому, и те тонкие прослойки, что содержат угольки и золу и лежат почти на всех без исключения песчаных грядах в долинах наших крупных рек, появились в результате попыток охотников и рыболовов неолита бороться с помощью огня с гнусом, особенно когда человек начал обзаводиться домашними животными. Врубаясь в природу, человек огнем и топором расчищал для своей жизни поверхность земли, благоустраивая свой «дом».
Отмечая места находок на карте района, я не забывал, что каждая из этих точек обладала для людей той или иной эпохи своей притягательной силой, выгодой сезонной или постоянной в использовании окружающих природных ресурсов. Первым и безусловным тому свидетельством было Польцо. Его обжитая территория захватывала песчаные бугры по обоим берегам Вексы, некогда бравшей здесь свое начало из Плещеева озера. Место это было ключевой позицией для всего района как в экономическом, так и в политическом отношении, поскольку контролировало не только вход и выход из Плещеева озера, но и далекий водный путь: в одну сторону — по Нерли Волжской в Волгу, а в другую — по Нерли Клязьминской в Клязьму, в Оку, Среднюю Волгу и в Прикамье…
Культурный слой здесь достигал почти метра толщины и был настолько насыщен черепками, кусками кремня, кремневыми и костяными орудиями, костями рыб и животных, что с трудом поддавался лопате. Разбирать его приходилось ножом, совком и кистью. Тут попадались остатки практически всех культур и эпох, в том числе и тех, которые не удавалось обнаружить в виде сколько-нибудь значительных слоев или отдельных стойбищ.
Похоже было, что человек жил на этих местах не годы, а сотни лет, обживая берега и сбрасывая себе под ноги горы копившегося мусора.
Еще показательнее были места находок на западном берегу озера от современного истока Вексы до говорливого, пенящегося на весенних перекатах ручья Симанец, куда в начале мая набиваются нерестящиеся язи, и дальше, вплоть до речки Куротни, прорезающей береговой вал. Под тонким слоем дерна здесь везде лежат кремневые отщепы, мелкие черепки, следы древних костров. Все разбросано в беспорядке, остатки разных эпох перемешаны и за исключением двух-трех мест, где скопления отщепов и черепков лежат более густо, не образуют сколько-нибудь определенных центров. Похоже было, что здесь всегда жили не долго, но приходили регулярно и по многу людей сразу.
Что их привлекало здесь? Вернее, что могло привлекать? — поскольку, даже будучи уверен в своих выводах, исследователь не имеет права быть категоричным. Единственное право, которое ему дано, — это отстаивать собственное мнение, никоим образом не навязывая его другим. После консультаций с ихтиологами, подтвердившими, что нерестилища в водоеме, как правило, остаются неизменными на протяжении тысячелетий, если коренным образом не меняется природная обстановка, я мог предполагать, что древних рыболовов сюда влекли именно нерестилища плещеевской рыбы. Той самой, что и в наши дни идет сюда из глубин озера, а навстречу ей собирается множество рыболовов-любителей и профессиональных переславских рыбаков. Именно весной, в течение полутора-двух недель, когда идет на нерест плотва, язь и щука, на этом участке берега возникают наиболее благоприятные условия для массового лова рыбы ловушками на мелководье.