Но исключительность «Робинзона Крузо» в другом. В истории литературы это первая книга, повествующая о взаимоотношениях человека и природы. Причем природа выступает здесь как полноправный партнер, определяя своими ресурсами поведение человека.
Выражаясь языком современной науки, Дефо построил модель экологических отношений на ограниченной площади с заранее заданными характеристиками. Увлекательное повествование, использующее современные автору ситуации, обстановку, наполненное размышлениями о достоинстве человека и могуществе человеческого духа, открывало именно те направления в литературе, философии и науке, по которым суждено было развиваться этим областям человеческой культуры в дальнейшем. В основе его лежит схема, суть которой может быть выражена почти математическим уравнением. В самом деле, отношение героя (субъекта) к природе (объекту) и в этом и в любом другом случае решается двумя независимыми величинами: наличием необходимых природных ресурсов и уровнем «вооруженности» субъекта. Совершенно безразлично, что именно мы будем подразумевать под субъектом — животное, вид, отдельного человека, производственный коллектив или общество в целом. Результат в любом случае будет зависеть лишь от качественных характеристик указанных величин, находящихся в зависимости от географических условий и от уровня развития материальной и духовной культуры общества.
Так мы подходим к одному из самых существенных вопросов изучения прошлого — к реальной экономике общества и экологии. При этом надо помнить, что оценка природных ресурсов в каждом конкретном случае должна исходить не из их абстрактного объема, а из реальных возможностей использования этих ресурсов в ту или иную эпоху.
Ну, какой ценностью для самых развитых европейских государств обладали еще два века назад нефтяные месторождения или урановые руды, определяющие в наше время не только развитие целых отраслей экономики, но часто и мировую политику? Англичане, французы, голландцы, австрийцы и турки смотрели на них так же, как тысячелетия перед тем смотрели на черноземы южнорусских степей охотники и рыболовы лесной зоны. Впрочем, так же относились к степным богатствам все кочевые народы, не знакомые с возделыванием земель. В их глазах земля не имела иной цены, кроме пространства пастбищ.
Для оленевода игра самоцветов, открывающихся глазу в пегматитовых жилах, жирные блестки самородного золота в ручьях и сине-зеленые корочки сернистых руд мало чем отличались от игры солнца в снежинках или всполохов полярного сияния. Совсем иначе на эти же вещи смотрели русские землепроходцы и старатели. Подобный подход показывает не только разницу в мышлении и в шкале ценностей обществ, стоящих на разных уровнях развития, — он показывает возможность одновременного использования одного и того же пространства коллективами с разной экологической направленностью.
То, что бесполезно для одного вида, оказывается жизненно важным для другого, и наоборот. На этом принципе сформулирован закон экологической «ниши». Этот термин означает, что определенный участок леса может прокормить ограниченное число травоядных — оленей, лосей, диких коз. Увеличение количества особей такого же вида или вторжение родственных видов невозможно. Но то же пространство будет «открытым» для хищников, количество которых будет увеличиваться до тех пор, пока не установится равновесие между ними и травоядными. Исчерпаны ли возможности этого пространства? Нет. Оно может быть населено еще птицами, грызунами, насекомыми, и для каждого вида, если он не встречает сородичей-конкурентов, окажется своя «ниша», в которой он может размножаться и развиваться.
Нечто подобное происходило и с человеком в прошлом. Этнографы знают примеры сосуществования на одной и той же территории племен, одни из которых занимались исключительно охотой в лесу, другие были земледельцами, а третьи — животноводами. Каждая группа использовала свою «производственную площадь», определяемую соответствующими природными ресурсами, в которых остальные не были заинтересованы, — до тех пор, пока охотники не открывали, скажем, охоту на домашних животных, стада скотоводов не начинали пастись на полях земледельцев, а последние не пытались охотиться на лимитированную дичь.