На какое количество лосей могли рассчитывать охотники одного сезонного стойбища, исходя из обычной охотничьей территории?
На большей части Русского Севера — Кольском полуострове, в Карелии, Архангельской, Костромской, Пермской, Ярославской, Калининской, Вологодской областях — количество лосей колеблется от 10 до 30 животных на сто квадратных километров.
За Уралом, в Сибири, на Дальнем Востоке, другими словами, там, где еще сохранились первозданные леса, эта плотность гораздо меньше — всего три-четыре лося на такой же площади. Численность лосей в разные исторические периоды резко колебалась вплоть до почти полного его исчезновения. Принимая во внимание все эти факты — колебания общей численности животных, различия в ландшафте и растительности, вряд ли мы ошибемся, приняв для доисторического периода как максимум количества лосей в наших лесах — 15 животных на сто квадратных километров.
В таком случае на охотничьей территории одного стойбища могло обитать примерно 45 животных.
Живой вес каждого лося колеблется в пределах 300–500 килограммов — с рогами, копытами, шкурой, внутренностями. В среднем — 400 килограммов. Но это не означает, что в распоряжении первобытных охотников оказывалось 18 тонн мяса. Собирая при раскопках кости, я, помню, всегда удивлялся, что среди них почти совсем не находил позвонков, тазовых костей, ребер и черепов. Обычно попадались обломки крупных трубчатых костей, остатки распиленных рогов, зубы нижней челюсти. А где все остальное?
Разгадка ждала меня все на том же Кольском полуострове, где мне довелось участвовать в долгой и довольно изнурительной охоте на дикого оленя. В ней не было ничего увлекательного: утомительное скрадывание оленя по болотам в пятнадцати километрах от дома. Олени были сторожки, пугливы, и уложить одного из них с расстояния в сто с лишним метров мог разве что мой спутник, вооруженный хорошим боевым карабином. Но только после того, как олень был убит и освежеван, я понял трудности, встававшие перед охотниками древности. Мясо надо было не просто добыть — его еще требовалось перенести в стойбище.
Нас было двое, но и вдвоем, как оказалось, мы смогли взять немного: ноги, вырезку, язык, печень. Все остальное пришлось оставить. И даже эта ноша была ох как нелегка…
Если исключить вес внутренностей, шкуры, костей, рогов и копыт, в распоряжении первобытного охотника оказывалось не больше трети живого веса убитой добычи. И хотя Дж. Теннер о коэффициенте использования ничего не говорит, его описание разделки туши позволяет представить сходную картину. К тому же, вооруженные луком, стрелами и копьем, первобытные охотники вряд ли могли рассчитывать добыть более одной пятой имеющегося поголовья. Эта поправка включает природную осторожность лося, уход его из района постоянной охоты человека, наличие естественных врагов — волка, рыси, росомахи, медведя.
Так получается, что реальный «выход» мяса лося для стойбища будет не более 1200 килограммов с трехсот квадратных километров охотничьей территории.
Второе место среди костей на неолитических стойбищах по количеству занимают кости бобра.
Бобры населяли многие лесные речки и водоемы тех далеких времен. Возможно, именно у бобров человек учился возводить плотины и заколы. Располагая свои стойбища неподалеку от мест бобровых поселений, «бобровых гопов», как называли колонии бобров в древней Руси, человек охотился на них из-за чрезвычайно вкусного мяса, из-за меха и твердых, красивых передних резцов, которые он использовал как рабочий инструмент и как украшения, нашивая на одежду.
Человеку, незнакомому с инженерным искусством этих земноводных строителей, трудно представить, насколько одна колония бобров, разрастаясь и раздвигая свои владения, может изменить облик обширной территории. Достигая в высоту двух — двух с половиной метров, бобровые плотины протягиваются иногда до полукилометра в длину, образуя обширные мелководные водоемы, среди которых стоят бобровые хатки, проложены каналы и возведены более мелкие, подсобные плотины.