Мой собеседник рассказывал о трудностях издательского дела, о тяжелом положении писателей, публицистов, ученых, если это не богатые дельцы, которые могут издавать книги за собственный счет. Нехватка и дороговизна бумаги, высокие типографские расходы, конкуренция со стороны легковесной и дешевой литературы, поставляемой западными странами, — все это ставит перед автором почти непреодолимую преграду. В настоящее время в стране издаются лишь два тонких литературных журнала «Састра» и «Горизонт». Попасть на их страницы могут лишь писатели с более или менее известными именами. Легче опубликовать свое произведение в воскресном выпуске газеты. Поэтому в современной индонезийской литературе главное место занимают малые формы: новелла, очерк, стихи. Супрапто не скрывал своего удовлетворения, если я покупал у него поэтический сборник или номер литературного журнала.
Как-то в воскресенье я заглянул в библиотеку джакартского музея, а потом задержался во внутреннем дворике, рассматривая камни с царскими надписями древние скульптуры богов и дьяволов. Вот многорукий Шива, его сын Ганеша, странное существо с головой слона, кровожадная Дурга с занесенным над головой жертвы мечом, Будда с непроницаемо-загадочной усмешкой. Традиционные персонажи индуистской буддистской иконографии. Фантастические и вместе с тем реальные образы. Натурой для скульпторов, как видно, служили живые современники, люди тогдашнего яванского общества. Поэтому-то образы богов и получились слишком земными, очеловеченными.
В другом конце дворика я увидел группу подростков-школьников и с ними моего знакомого Супрапто. Он был экскурсоводом и что-то увлеченно рассказывал. Я прислушался к его словам. Супрапто говорил о роли индийского культурного влияния в древности, о жизненности и реализме изваяний. Некоторые из школьников старательно записывали слова учителя.
— Шива в образе Махагуру, мудрого учителя, наставника. Посмотрите, есть ли в этой фигуре что-нибудь фантастическое, необычное? Старый коренастый человек, умудренный жизненным опытом. Наверно, скульптор воспроизвел образ собственного учителя, отца или деда.
Я подошел к школьникам. Какой-то мальчуган делал в блокноте карандашный набросок, метко схватывая черты образа Шивы-Махагуру.
Супрапто заметил это и, прервав рассказ, заглянул в блокнот маленького художника.
— Неплохо, Ахмад. Покажи свою работу товарищам. Вы видите портрет обыкновенного старика. Кто бы мог подумать, что это одно из воплощений верховного божества?
Блокнот с рисунком передавали из рук в руки.
— В те далекие времена раджей считали земными воплощениями того или иного бога. Когда раджа умирал, его останки сжигали и пепел помещали в храме-мавзолее. Большинство древних шиваитских и буддистских сооружений в Центральной и Восточной Яве — это именно такие храмы-мавзолеи. Они украшались каменными статуями. Это были одновременно изображения Шивы или Вишну или иного божества и скульптурный портрет умершего раджи. Вот почему в таком произведении искусства мы видим черты фантастического и реального. Делая жертвоприношения перед статуей, люди поклонялись богу и радже, отождествленным в единый образ. Жрецы-брахманы постоянно внушали людям, что раджа — представитель бога на земле. Если ты поднял руку против раджи — горе тебе, неверный. Ведь ты поднял руку против самого бога.
Это был профессиональный рассказ историка. Супрапто заканчивал лекцию. Он говорил о великом культурном наследии индонезийского народа, который по праву может гордиться камнями Боробудура, вот этими скульптурами и многим другим. Будем же ценить и уважать это наследие и не уподобляться тем, кто забыл «Арджунавиваху» и прельщается сомнительным чтивом вроде Джемса Бонда; кого больше трогают стреляющие ковбои из американских боевиков, чем изумительная пластика ваянгов из яванской классической драмы; кто считает устаревшими традиции национального искусства и увлекается модными картинами некоторых современных художников без смысла и содержания. Потом он отпустил детвору и подошел ко мне.
— Сламат! Мы с вами давно знакомы, но я, кажется, ни разу не говорил вам, что я прежде всего я учитель. Учитель литературы и истории. С вашего позволения присяду.
Мой знакомый опустился на каменные ступени лестницы.
— Осколок в ноге сидит с сорок шестого года, иногда беспокоит.
— Вы, мас Супрапто, воевали против интервентов?
— В ту пору был сержантом национально-освободительной армии. Когда голландцы заняли основные, районы страны, ушел с товарищами в горы партизанить. Снова был ранен — вот след.
Супрапто показал на неровный шрам на лице.
Я подумал, что учитель мог бы стать серьезным ученым, сотрудником музея, автором книг. Но из-за куска хлеба он должен ходить по особнякам богачей в качестве агента книжного магазина.
Супрапто, кажется, угадал мои мысли и сказал:
— Пытался заниматься наукой. Написал большую работу о древнеяванской храмовой скульптуре. Даже немного поспорил с голландскими авторами. На мой взгляд, они слишком переоценивают роль индийского влияния на развитие средневековой индонезийской культуры. Ведь Боробудур и все эти статуи не могли быть созданы яванскими мастерами без серьезного опыта, накопленного предшествующими поколениями.
— И какова судьба вашей работы?
— Я не был настолько богат, чтобы издать книгу за свой счет, и не располагал влиятельными связями, чтобы рассчитывать на помощь государственного издательства. Одна левая газета опубликовала краткие выдержки из моей книги. Я был рад и этому, хотя редактор не смог заплатить мне ни одной рупии. Вскоре после событий 30 сентября газета была запрещена. О судьбе ее редактора я ничего не знаю. Министерские чиновники поставили мне в вину это выступление в неблагонадежном органе печати. Кое-как сумел их убедить, что статуи богов к политике и к врагам «нового порядка» никакого отношения не имеют. Мне сделали внушение, посоветовали впредь быть осмотрительнее и, слава Аллаху, оставили в покое. Ведь я все-таки ветеран войны. Это позволило мне закончить университет. Раньше государство оказывало помощь студентам — активным участникам национально-освободительной борьбы. На помощь родных я рассчитывать не мог. Покойный отец был всего лишь телеграфистом на маленькой железнодорожной станции.
— Значит, работаете в книжном магазине по совместительству?
— Ничего не поделаешь: семья, дети. Зарплата школьного учителя не позволяет сводить концы с концами. А у меня шестеро. В удачный день зарабатываю несколько десятков рупий. Достаточно, чтобы купить килограмм риса и немного овощей. Магазин платит мне процент с выручки. Кроме того, хозяин иногда дает в порядке премии пришедшие в негодность книги, которые не идут в продажу. Я и мои ученики реставрируем их, переплетаем и таким образом пополняем школьную библиотеку.
Супрапто увлекся рассказом о своих школьны делах. Школа его совсем не первоклассная — простой барак из бамбуковой щепы на окраине города. И учатся в ней дети бедняков из кампунгов. Формально школьное обучение бесплатное. Но приходится хотя бы кое-как поддерживать здание, приобретать самое необходимое школьное оборудование, помогать многодетным учителям. Правительство на эти цели средства почти не отпускает. Поэтому директор и школьный совет своей властью облагают родителей учащихся денежными взносами в пользу школы. Но даже и небольшие взносы оказываются. непосильными для многих, таких, как бечаки, лоточники, уличные разносчики, рабочие, прислуга. Дети бедняков не могут продолжать учебу. А ведь среди них есть способные ребята, из которых могли бы со временем получиться учителя, инженеры, писатели. Бывает до слез обидно, когда видишь маленького Амира или Саида, твоего прежнего ученика, бросившего школу и ставшего теперь разносчиком газет, чистильщиком обуви или просто побирушкой.
Официальная печать не скрывает того печального факта, что огромное число детей школьного возраста не посещает школу. Главная причина — родители не в состоянии внести плату за обучение, сносно одеть ребенка, купить ему тетради, учебники. Вот лишь одна из таких горьких свидетельств. Начальник провинциального управления культуры и просвещения Западной Явы Варнаена заявил, что в этой провинции 450 тысяч детей школьного возраста не могут посещать начальную школу. Все же эта цифра не столь высока, как в других провинциях Явы. По всей стране не менее 5 миллионов детей в возрасте от 7 до 15 лет не посещают школу. По словам Варнаена, это серьезная национальная проблема, которая должна привлечь внимание правительства. Такую же тревогу нередко высказывают и газеты, требующие коренной реформы школы и увеличения бюджетных ассигнований на развитие народного образования. Пока в стране не хватает школьных помещений, учителей. Молодежь с высшим педагогическим или университетским образованием лишь в самом крайнем случае выбирает поприще школьного учителя. Слишком неблагодарен его труд условиях современной Индонезии. Мелкий чиновник, приказчик в магазине, мастеровой, шофер обычно обеспечены гораздо лучше.