Появляется хозяин и сам продолжает вести экскурсию. Гвоздь его домашней картинной галереи — незаконченная абстрактная композиция из металла. На грубом полотне, обтягивающем раму, крепятся неровные куски жести, шайбы, болты. Абсурд, вздор? Но как бы там ни было, в этой нелепой вещи есть какая-то гармония, соблюдены какие-то законы композиции, улавливаются намеки на образы, которые хочется дополнить фантазией. Но кому нужен этот металлический хлам? Во имя чего тратит художник творческую энергию, создавая подобный шедевр, который будет демонстрироваться на выставке в Бандунге?
Картинная галерея походила на нечто пестрое, мозаичное. Абстракционистские вещи соседствовали с экспрессионистскими работами под Аффанди и полотнами, выполненными в реалистичной манере. Абстракционизм — это дань моде, приспособление к официозной школе, признак хорошего тона у эстетствующих снобов. Саптохудойо уже получает признание за границей. Он много ездит по другим странам, а кое-где на Западе его работы выставляются рядом с произведениями его тестя. Но немало есть богатых заказчиков-индонезийцев, приверженцев старых художественных традиций, которые не очень-то любят украшать особняки абстракционистскими полотнами и предпочитают заказывать пейзажи с окутанной облаками горой Мерапи или портреты чад и домочадцев.
Есть в доме отличная, на мой взгляд, работа Саптохудойо — портрет его жены, обаятельный образ с какой-то необъяснимой живинкой. Создавая портрет близкого человека, художник вложил сюда свое сердце и вдохновение, работал для души, не думая о том, чтобы угодить снобам или самодовольным обывателям. А рядом работы для рынка, технически грамотные и только без этой самой живинки, без души.
Увидел я в коллекции супругов Саптохудойо и полотна старика Аффанди, относящиеся преимущественно к более раннему периоду его творчества, когда художник еще жил в скромной хижине. Я был обрадован, встретив здесь скульптурный автопортрет Аффанди, очень схожий с оригиналом и передающий сложные черты характера человека — искателя истины. Он был известен мне лишь по иллюстрации в индонезийской энциклопедии, заимствованной для моей небольшой книжки «Искусство Индонезии».
Прекрасный портрет жены, отмеченный печатью несомненного таланта автора, — это ли не горький упрек художнику? Ведь был талант, и недюжинный, да только измельчал он в угоду веяниям моды и капризам заказчиков! Выразительный скульптурный автопортрет человека с высоким открытым лбом мыслителя и взглядом, полным затаенной грусти, — это ли не упрек маститому Аффанди, не сумевшему выбраться из творческого тупика? «Ты скорее модный и удачливый, чем выдающийся!» — разве не обида и осуждение звучат в этих словах, которые нередко говорят о нем.
Соседом четы Саптохудойо был Эди Сунарсо, крупнейший и самый талантливый скульптор современной Индонезии. Я познакомился с ним в скульптурных классах джокьякартской академии художеств. Уже внешний облик и манеры говорили о незаурядной артистической натуре. Это был темпераментный, подвижный человек с всклокоченной гривой темных волос и маленькой бородкой.
Эди Сунарсо — автор многих памятников, украшающих города Индонезии. Среди них монумент в Джакарте в честь освобождения Западного Ириана от колониализма, моряк с якорем перед зданием провинциального управления культуры в Сурабае, женские фигуры перед новым отелем «Амбарукма» в Джокьякарте. Все эти образы подчеркнуто темпераментные, экспрессивные, размашистые, как сам автор. Вот, например, памятник в Сурабае — мускулистая обнаженная фигура человека, приподнявшего над головой, словно боевое оружие, тяжелый якорь. Это обобщенный образ национального героя, борца за независимость, уверенного в своей силе. Сурабайские моряки играли заметную роль в национально-освободительной борьбе страны. В 1933 году произошло восстание моряков-индонезийцев на голландском броненосце «Семь провинций». Пресса того времени называла героический корабль «индонезийским Потемкиным». Об этой славной странице прошлого невольно напоминает сурбайская работа скульптора.
В джокьякартской академии художеств в отличие художественного отделения бандунгского технологического института реализм еще не позволил полностью вытеснить себя абстракционизмом. Эди Сунарсо, по его словам, не отвергает абстракционизма и признает за студентами право свободного выбора творческого метода, хотя сам он явно предпочитает работать в реалистической манере. Поэтому в классах среди студенческих работ я видел не только бесформенных уродцев, но и по-настоящему талантливые работы, отмеченные глубокой человечностью. Чувство любви автора к своему герою, жизненной правды преподаватель старался прививать своим ученикам. Вот выразительные скульптурные портреты известных деятелей культуры, вот юноша и девушка — извечная тема любви, мать с ребенком — попытка раскрыть тему радости материнства. Знакомясь с этими студенческими работами, я испытывал чувство сожаления, чти выполнены они в недолговечном гипсе или пластилине, а не воплощены в камне и бронзе, чтобы украшать городские сады и площади. Вызывали досаду и недоумение выставленные рядом с этими талантливыми работами композиции из кусков старого железа или тяжеловесно-уродливые глыбы, отдаленно напоминающие женский торс, — они показывают полное отсутствие духовного начала и физической красоты.
Эди Сунарсо любезно пригласил нас посетить его студию. В доме скульптора я увидел много моделей знакомых мне памятников, скульптурных этюдов. Катины на стенах преимущественно принадлежат кисти супруги хозяина. Она художница, испытывающая влияние того же Аффанди. Позади дома находится плавильня, которой владеет компаньон скульптора подрядчик Сардоно. Здесь Эди Сунарсо отливал свои статуи. Но вот уже целых два года, как плавильные печи стоят холодные. У правительства нет средств, чтобы заказывать монументы, хотя у Эди и других скульпторов творческих замыслов более чем достаточно. Чтобы хоть чем-нибудь занять своих рабочих и существовать самому, Сардоно взял заказ отшлифовать бамбуковые панели для какого-то ресторана.
На задворках стояли два огромных гипсовых слепка. Скульптор мечтал, что подобные слоны, отлитые из бронзы, украсят проектируемый большой мост через реку Муси у города Палембанга (Южная Суматра). Но правительство не могло найти средств для осуществления этой идеи. Непрочные гипсовые фигуры разрушаются тропическими ливнями.
Я не задавался целью производить скрупулезный арифметический подсчет абстракционистов, реалистов или тех, кто мечется в поисках между этими двумя полюсами изобразительного искусства, как не задавался целью раскладывать по полочкам все сосуществующие в Индонезии художественные направления и стили. Пусть этим занимаются искусствоведы. По пути реализма идет значительная часть индонезийских художников. Это Судхарното и братья Агус Джая и Ото Джая в Джакарте, Сунарсо в Джокьякарте, Карьоно в Сурабае. Люди разного уровня мастерства, художники разных жанров, разного творческого почерка, более или менее терпимо относящиеся к отклонениям от реализма. Многие из этих мастеров, если не подавляющее большинство, — самоучки, не получившие профессионального образования, но тем не менее ставшие видными деятелями индонезийского изобразительного искусства.
Вот один из них, может быть и не из первого десятка — Хасан Джафар. Он живет в Медане, в Северной Суматре. Просторная гостиная в его доме, она же и студия, открыла передо мной мир сочных, радостных, праздничных красок. Огромные полотна-пейзажи закрывали все стены. Вид на высокогорное озеро Това, один из красивейших уголков архипелага; еще и еще горный пейзаж; батакская деревня с традиционными постройками… Широкие, размашистые мазки казались вблизи чересчур грубыми, аляповатыми. Краски пейзажей, голубые, синие, лазоревые, преувеличение яркие, сочные, никогда не встречались в реальной природе. Художник не стремился натуралистично воспроизводить все детали, предпочитая широкое обобщение. И все-таки это был реализм. Хасан Джафар создает обобщенный, философски осмысленный образ природы, подчеркивая идею радостного торжества бытия. Преувеличенная сочность красок, определенная склонность к декоративности служат средством для выражения этих целей, характеризуют своеобразную авторскую манеру. Творчество этого талантливого художника проникнуто светлой жизнерадостностью, оптимизмом.