Итак, деятельный и крепнущий национальный капитал, располагающий крупными и влиятельными политическими партиями. Партии эти представляют интересы национального капитала и определяют политический курс страны.
Высказывания Ростоу дали пищу для размышлений местным политическим деятелям и людям делового мира. Через некоторое время я беседовал с группой парламентариев из Национальной партии и мусульманской партии «Нахдатул Улама». Один из националистов довольно метко сказал:
— Американский профессор предлагает нам, по существу, классический капитализм западного образца. Растет промышленная буржуазия, крепнет политически, появляются новые предприятия. Мы встаем на ноги как полнокровная капиталистическая нации.
— А разве это плохо? Может быть, это именно то, что нам сейчас нужно, — добавил другой.
— Я не говорю, хорошо это или плохо. Но в жизни все оказывается далеко не так просто, как в рецепта г-на Ростоу, — возразил первый. — Нужно отчетливо представлять характер нашего предпринимателя. Если у него появляются деньги, он предпочитает построить новый особняк, купить еще один «шевроле» или «мерседес» последней марки, хотя в этом нет никакой нужды.
— Мой коллега забыл сказать, что можно еще набивать комнаты старинными фарфоровыми вазами или совершить паломничество в Мекку, чтобы стать хаджи.
— Можно и это, согласен. Но вряд ли он рискнет построить фабрику. Фабрика — это риск непосильной борьбы с конкурентами, риск краха. А дом, лимузин, старинный фарфор — это капитал. Его можно обратить в денежные знаки, передать наследникам, приберечь на черный день.
— Сан хаджи — капитал моральный.
— Особенно для вас, нахдатуловцев. Китайцы — особая статья. Слишком велика взаимная национальная предубежденность между ними и индонезийцами. Не так-то легко заставить китайского бизнесмена включиться в экономическое созидание.
Парламентарии были правы. Слабость, отсутствие инициативы и предприимчивости у индонезийской национальной буржуазии, не являясь, разумеется, ее врожденными чертами, свойственны ей в силу определенных причин. Ее верхушка представлена преимущественно буржуазией компрадорско-бюрократической. Все эти владельцы и совладельцы торговых фирм, банковских контор, перекупщики связаны, с одной стороны, с правительственным аппаратом, с другой — с иностранным монополистическим капиталом. Промышленная буржуазия слаба и малочисленна. Масштабы ее деятельности — какая-нибудь мебельная, батиковая или табачная фабричка, пивоваренный заводик, рисовая мельница с несколькими десятками рабочих и дедовской техникой. Да и подобное карликовое, полукустарного типа предприятие редко принадлежит одному владельцу. Реже хозяин или компания владеют сахарным заводом или консервной фабрикой с одной-двумя сотнями рабочих. Таких предпринимателей, как батак Пардеде, владелец довольно крупной по индонезийским масштабам текстильной фабрики в Северной Суматре, можно пересчитать буквально по пальцам.
Об одном из типичных представителей индонезийской буржуазии, моем давнишнем знакомом, попытаюсь рассказать. Назовем его господином Сапуси. В свое время я познакомился с ним как с известным государственным и политическим деятелем, возглавлявшим отдел одного из министерств и секцию центрального руководства одной политической партии. Но в дальнейшем мой знакомый оставил правительственную службу и пост в партии, чтобы заняться коммерческими делами.
Время от времени я получал от бапака Сануси любезное приглашение на свадьбу его сына или дочери. А так как сыновей и дочерей, достигших соответствующего возраста, было у него немало, то и свадебные приглашения приходили ко мне нередко.
Богатая индонезийская свадьба скорее похожа на большой чинный дипломатический прием. И проходит она не за столами, которые ломятся от яств и напитков. Родители молодых снимают просторное помещение, например женский клуб на улице Дипо Негоро или банкетный зал отеля. Устраивается иллюминации из разноцветных лампочек. С утра рассыльные приносят сюда корзины с цветами и подарки, а вечером начинается торжество. Знатные семьи не должны ударить лицом в грязь. Они приглашают огромное числи гостей, не только родных и друзей, но и просто знакомых, если к тому же это известные в стране государственные деятели, партийные лидеры, дельцы, дипломаты. Ведь гости — это показатель политического веса, влияния, респектабельности хозяев.
Жених и невеста, облаченные в традиционные саронги, стоят в окружении ближайших родственников на почетном месте. Гости цепочкой проходят мимо молодых, поздравляют их, желают им счастья, а затем сливаются с толпой, заполняющей зал. Снуют официанты с подносами, разнося напитки и закуску. Звучит традиционная музыка гамелана. Постепенно толпа оживляется и обстановка становится менее офпциальной. Гамелан уступает место лохматым стиляжным парням с электрогитарами. Распорядители вечера приглашают выйти в круг первого попавшегося из гостей. Отказываться не принято. Гость должен исполнить экспромтом популярную песню, танец или что-нибудь еще.
На свадебных вечерах у бапака Сануси я встречал многих видных правительственных чиновников, членов парламента, редакторов газет, партийных деятелей, предпринимателей. Это был тот круг людей, к которому принадлежал мой знакомый.
Затрудняюсь перечислить все сферы деятельности г-на Сануси. Знаю, что он был совладельцем типографии, торговой фирмы и частного учебного заведения, занимался перепродажей домов и земельных участков, получал комиссионные за то, что, используя свои старые связи в правительственном аппарате, содействовал заключению каких-то контрактов. На имя его супруги был зарегистрирован магазин.
Г-н Сануси часто менял свой адрес. Это было его страстью. Поэтому его сын-юрист подтрунивал над стариком.
— Если когда-нибудь попросят меня написать биографию отца, я начну примерно так. Главным содержанием жизни бапака Сануси были переезды из дома в дом. В перерывах между этими переездами он занимался бизнесом.
Переезды тоже бизнес, и какой, — мог бы ответить бапак Сануси. Обычно он покупал у разорившегося хозяина старый, запущенный дом и сразу же начинал капитальную реконструкцию, надстраивал второй этаж, возводил пристройки, облицовывал фасад плитками шероховатого камня. Теперь можно было искать покупателя, предпочтительно иностранного коммерсанта или дипломата, и получить изрядный барыш. Потом повторялась аналогичная операция.
Г-н Сануси, как и большинство индонезийцев, был гостеприимным и приветливым. После традиционной чашки кофе он показывал мне предметы старинного искусства: фарфор, бронзу, каменную и деревянную скульптуру. Собиралась вся эта коллекция довольно бессистемно. Наряду с подлинной средневековой статуэткой можно было встретить аляповатые современные изделия. Постепенно дом становился похож на антикварную лавку.
— Если бы я жил в другой стране, я, может бы и, и не тратился бы на эти безделушки, а держал свободные деньги в банке и получал проценты, — сказал как-то г-н Сануси. — У нас же это рискованно. В последние годы свирепствовала инфляция, рупия обесценивалась, вклады лопались. Теперь расчетливый бизнесмен положит рупии в банк лишь в случае крайней необходимости. Скорее он пустит их в дело, обратит в собственность.
— Вы богатый человек, г-н Сануси, и, кажется, энергичный. Почему бы вам не построить фабрику? — спросил я.
Делец озадаченно посмотрел на меня, не решаясь сразу ответить.
— Да, почему бы вам не построить фабрику ради прибыли? — Ваша страна не имеет развитой обрабатывающей промышленности. Вы покупаете сингапурскую посуду, австралийскую бумагу, японский текстиль. Почему бы не наладить производство тех же самых стаканов или блокнотов в самой Индонезии? Разве не было бы такое производство прибыльным?
— Теоретически вы правы. Но слишком велик риск. А мы, предприниматели, боимся рисковать. У нас мало капитала, недостаточно технического опыта. Но не эти главное. В конце концов я мог бы подобрать двух-трех компаньонов со средствами. Но мы постоянно ощущаем иностранных конкурентов. Зарубежные фирмы забивают Индонезию своими товарами. Конечно, и между японскими и американскими, английскими и западногерманскими компаниями существует жестокое соперничество. Но они неизменно будут действовать сплоченно в тех случаях, когда встретят хоть малейшее препятствие на пути проникновения на Индонезииский рынок.