Многоэтажные белые корпуса авиагородка прятались в редком сосняке. Деревья выбегали и на аэродром, растягиваясь ровным рядом вдоль его северной оконечности. Именно здесь, среди вечнозеленых сосен и пожелтевших хрупких берез, выбрал место для своего КП Демидов. Щуря цепкие глаза, он по-хозяйски осматривал подъездные пути и рулежные дорожки, когда на летное поле сел одинокий «ишачок».
– Глядите-ка, наш орелик пришел! Стрельцов!
На голос командира из землянки сбежались летчики. Когда Алеша подошел к командиру, их было уже около десяти.
– Ну что, сынок? – весело спросил его Демидов, улыбаясь в колкие усы с искорками седины.
Алеша вскинул ладонь к шлемофону, и Демидов мгновенно стал торжественно-серьезным, щелкнул каблуками.
– Товарищ командир, – доложил Алеша, – выполняя ваше задание, лейтенант Стрельцов сопровождал самолет ЛИ-2. Самолет ЛИ-2 благополучно совершил посадку. Во время сопровождения вел бои с тремя «мессершмиттами». Одного сбил.
– Двух, Стрельцов, – поправил Демидов.
– Одного, – упрямо повторил Алексей.
– Двух, – еще раз сказал подполковник. Стрельцов ответил недоуменным взглядом.
– Так ведь второй, он сам, товарищ командир. Демидов расхохотался, подмигнул Румянцеву:
– Видал, комиссар, что делается? Командир полка говорит двух, а он спорит. Если утверждаете, что сбили одного, объясните, почему сгорел второй «мессер»? Он что, добровольно спикировал и врезался в матушку-землю?
– Нет, он гнался за мной.
– А вы?
– А я на пикировании чуть-чуть дал ногу, как это капитан Султан-хан делает. Дал, чтобы увернуться, а «мессер» – в землю, товарищ командир.
– Плохо, лейтенант! За тактику двойку вам надо поставить.
– Разве я неправильно применил маневр?
– Правильно. Только весьма смутно представляете себе, что такое победа в воздушном бою.
– Я вас не понимаю, товарищ командир. Демидов похлопал его по спине.
– Эх ты, молодо-зелено. Да какое же вы имеете право утверждать, что не сбили самолет противника, если этот самолет врезался в землю в результате вашего маневра, а?
– Понятно, товарищ командир, – озадаченно проговорил Алеша под всеобщий смех.
Демидов широкой спиной повернулся к летчикам и громко крикнул, заглядывая в темную пасть землянки:
– Петельников! Распорядитесь, чтоб вечером в столовой именной торт был и лишний литр вина. В честь Стрельцова. Он позавчера над Бородинским полем уложил двух «мессеров», прибавил славы Бородину. И потом он совершенно забыл, что сегодня ему двадцать один год.
Султан-хан сорвался с места и, схватив Стрельцова, поцеловал его куда-то в плечо, гортанно воскликнув:
– Алешка, ведомый! Ай, молодец именинник! Вот будет за что выпить сегодня!
– А ну, давай ухи, – грубовато пробасил Боркун и дернул его двумя пальцами за мочку правого уха.
Поздравив Алешу, летчики разбрелись, и только один майор Стукалов остался с ним рядом. Сняв роговые очки, он рассматривал Алешу подслеповатыми глазами.
– Здорово вы их шарахнули, лейтенант, – заговорил он, имея в виду сбитые Стрельцовым «мессершмитты». – Есть за что преподнести вам торт. Будьте спокойны. Свою двадцать первую годовщину вы запомните.
– Спасибо, – хмуро ответил Алеша.
– О, да вы не веселы, – посмеиваясь, продолжал Стукалов. – Уж не сердитесь ли вы на меня до сих пор? Помнится, наша встреча у санчасти сложилась не слишком удачно.
Алеша рукой поправил на плече ремешок с планшеткой, сердито заметил:
– А у меня не было времени анализировать нашу встречу, товарищ майор.
– Ого, – улыбнулся Стукалов и, прищурившись, посмотрел на него. – Это что… ревность? Уж не влюбились ли вы в эту голенастую девчонку?
– Знаете что, майор, – нахохлился Алеша и, не договорив, повернулся к нему спиной, – не будем, одним словом, анализировать.
Но майор Стукалов сейчас склонен был шутить. Он сделал шаг следом за Стрельцовым и, стараясь придать своему голосу как можно больше искренности, произнес:
– Ну ладно, лейтенант. К чему ссориться? Я бы, конечно, мог эту девчонку приручить, но если она вам нравится, то занимайтесь ею в свое удовольствие. Переходить дорогу не буду.