– Да ты ошалел! – воскликнул Воронов. – Нашел о чем думать, когда за спиной Москва и фашист на нее прет.
Вечером Алеша осторожно задал тот же самый вопрос лейтенанту Барыбину. Мысли о Варе и обо всем, что со вчерашнего дня связывало их двоих, настолько переполняли его, что он каждую минуту испытывал острое желание поделиться с кем-либо своей радостью.
Курчавый Барыбин понимающе осклабился и одобрительно похлопал его по плечу.
– Ай да Стрелец! – засмеялся он. – Да ты, видать, парень не промах, если и на войне не теряешься! Правильно. Надо раз, два – и в дамки.
– Чудак ты, Барыбин! – отмахнулся Алеша. – Тебе серьезно, а ты!
– Так и я серьезно. Лучше не утаивай. Она блондиночка, шатенка, брюнетка? Познакомишь? Не побоишься?
Стрельцов махнул рукой и ушел от своего взбалмошного товарища.
За час до ужина, посвященного его дню рождения, Алеше неудержимо захотелось увидеть Варю… или хотя бы услышать ее голос в телефонной трубке. Но как назло возле всех ему известных полковых телефонов толпилось много народу. Поглядывая на разговаривающих однополчан, Алеша подавлял в себе завистливые вздохи. И вдруг его осенила спасительная мысль. Ведь почти все телефоны на этом аэродроме не полевые, а настоящие городские! Алеша незаметно приблизился к столику оперативного дежурного Ипатьева и увидел таблицу с позывными всего гарнизона, которую тот чуть-чуть закрывал локтем.
– Ипатьев, дай-ка папироску, – попросил Алеша, чтобы как-то заставить его сдвинуть локоть.
Оперативный дежурный удивленно пожал плечами:
– Да ты же не куришь.
– А если подымить захотелось?
– Ну дыми. – Оперативный полез в карман той самой рукой, которой только что закрывал таблицу.
Пока он доставал папиросу из никелированного портсигара с тремя богатырями на крышке, а потом шарил по карманам, искал спички, Алеша успел прочитать вверху таблицы: «Коммутатор «Ракета» – по городу Ж4-07-70, 71, 72, 73». Дальше шли кодированные наименования всех штабных телефонов. Были среди них и «ястребы», и «белки», и загадочный «сфинкс-1», и пресловутая «пальма» – без нее не обходился почти ни один гарнизон, – и даже «хорь-1». Алеша сверху вниз скользил по листку глазами и внезапно просиял от радости. В самом низу было написано: «Санчасть хозяйства Меньшикова, гор. Ж4-81-97».
– Закуривай, Стрельцов, сколько же можно спички держать! – окликнул его Ипатьев. Алеша будто очнулся:
– А?.. Что?.. Закуривать? Нет, знаешь, расхотелось.
– Чу-у-дак, – протянул оперативный, защелкивая портсигар.
Алеша вихрем вырвался из землянки. Не глядя ни на кого, быстро зашагал в сторону каменных зданий авиагородка.
– Куда, лейтенант? – окликнул его Султан-хан. – Подожди, машина скоро придет.
– Я на полевую почту, товарищ капитан.
– На ужин смотри не опоздай! Повар последний узор на твоем торте делает.
– Не опоздаю.
Алеша почти бежал по неширокой, уложенной ребристыми булыжниками аллее. Липы и березки глухо шумели над ним оголенными ветками. Их верхушки уже тонули в синих сумерках. Он торопливо вышел из проходной и у первого повстречавшегося пешехода спросил, где телефон-автомат. Оказалось, недалеко. На ближайшем перекрестке он увидел темную телефонную будку и бросился к ней, зажав в руке гривенник.
– Санчасть! – выкрикнул он, еще не веря, что так легко связался с нужным ему номером. – Мне медсестру Рыжову. Кто спрашивает? Лейтенант Стрельцов.
Алеша ждал и все же, когда в трубке возник певучий голос Вари, вздрогнул от неожиданности. Не сразу, а после паузы, глотнув сырой вечерний воздух, заговорил:
– Это я, Варенька. Понимаешь, я.
– Понимаю, – заволновалась и она. – Алешка, тебе решительно везет. Зоя Павловна, наш хирург, вышла из комнаты, и меня никто, никто не слушает.
– Мне и должно везти, Варенька. Мне сегодня двадцать один.
– Правда? Ну почему же не сказал вчера? Ой как хочется тебя поздравить и поцеловать!
– Не виноват, Варюша, сам об этом забыл. Неужели я бы от тебя утаил, если бы вспомнил? Прилетаю, а «батя» Демидов в столовую директиву дает: «Чтобы вечером был именной торт для лейтенанта Стрельцова, и точка».
– Значит, тебе сегодня устраивают именинный ужин?
– Похоже. А тебя не будет.
– Что поделать? – вздохнула Варя. – Когда скажут тост за тебя, помни, что я первая чокаюсь. Ты сейчас откуда говоришь?
– Из автоматной будки, у проходной.