Выбрать главу

— Рапорт я написал две недели тому назад. Долгонько шел он к вам.— Смирин покачал головой.

— Да, мне только сегодня передали его. Эх, Сорочин!

— Речь шла о летчике Дыме. Я доложил начальнику медслужбы о своих наблюдениях. Просил ходатайствовать перед вами об отпуске на пять-семь дней. Ответа не полу­чил. Тогда я сам отстранил Дыма от полетов. Он отдохнул и теперь летает. Чувствует себя неплохо. Рапорт, который у вас в руках, имеет, если можно так сказать, чисто исто­рический интерес...

— Ясно,— спокойно произнес Астахов. Однако Сми­рин не поверил его тону и оказался прав.— Доктор, а мо­жет, мы покажем Дыма хорошему специалисту? К Короле­ву прибыл новый врач — капитан Ахтан. Звание, возмож­но, тут не имеет значения.

— Какой Ахтан специалист — мне известно...

— Думаю, что консультация Дыму не повредит,— за­метил Астахов.

Смирин не сдержал раздражения:

— Если вы требуете для моих людей консультации Ахтана, то мне остается спросить у вас: когда прикажете дела старшего врача полка передать ему же...

Астахов отвел глаза:

— Я не требую. Только спросил...

— Извините, товарищ полковник, если вы находитесь на четвертом развороте, то сами знаете, что делать дальше. В данный момент я тоже нахожусь на четвертом развороте и в помощи Ахтана не нуждаюсь.

— Погодите, доктор..,

— В полку я слежу за безопасностью полетов. В зависимости от состояния здоровья одних летчиков допускаю, других отстраняю от летной работы. Ни у Сорочина, ни у кого другого не консультируюсь.

Астахов встал. Стройный, стремительный. Насупился и задумчиво сказал:

— Ясно. Вы меня не поняли...

— Вы полагаете?

Астахов пристально посмотрел на Смирина. Хотел еще что-то сказать, но передумал и кивком отпустил полково­го врача.

12

Прошло несколько дней.

Как-то после, обеда, осторожно постучавшись, в каби­нет Дыма вошел Твердохвалов. Положил перед команди­ром папку. Дым в это время сосредоточенно читал свежий авиационный журнал.

— Что принесли? — не отрываясь, спросил он.

— Подпишите приказ по второй эскадрилье...

Твердохвалов стоял перед Дымом навытяжку. Он всегда вытягивался перед командиром, когда был в чем-либо ви­новат или хотел доказать что-то свое. В другой раз Дым только посмеялся бы или вообще не обратил бы на это внимания. Но сейчас Твердохвалов оторвал его от интерес­ной статьи.

— О переводе летчиков?

— Так точно!

Дым навалился локтями на стол, склонился над заго­товленным приказом. Лицо сосредоточено, брови припод­няты. Вдруг он прикусил губу, задумался. Не выпуская из левой руки журнала, правой взял красный карандаш и зачеркнул последний абзац приказа.

Плечи Твердохвалова опустились.

— Разве можно так? — покачал головою командир.

— Как именно?

— Не посоветовались и дали в приказ...

— Вы насчет Макарова? — осторожно спросил Твердо­хвалов.

— Я не говорил о его переводе.

— Вы говорили насчет Курьянова, Семенова...

— О них — да. А Макарова оставить в эскадрилье Анутюнова.— Дым зачеркнул несколько предложений в на­чале приказа, отодвинул бумаги.— Переписать...

Твердохвалов обеими руками схватил папку со стола, щелкнул каблуками и вышел.

"Если б к строевой выправке Твердохвалова да еще немного грамоты и штабной культуры, было бы не худо. А то выдумает что-нибудь и хочет убедить, будто это я ска­зал. Что-то с ним надо делать",— подумал Дым и тут же услыхал зычный голос дежурного, кому-то рапортовавше­го в коридоре. Не иначе приехало начальство.

Командир полка поправил галстук и поднялся навстре­чу. Вошел полковник Астахов, крепко пожал ему руку.

— Я на минутку.— Астахов развернул журнал, кото­рый недавно читал Дым.— Здесь есть любопытные мысли...

— Не успел прочесть.

— В одной статье,— садясь в кресло, начал Астахов,— проводится мысль, что истребительная авиация доживает свой век. Смело сказано...

— Что-то рациональное в этой мысли есть.

— Леонид Иванович, и вы такого же мнения?

Астахов рассматривал командира полка и втихомолку дивился. Ни в какой иной роли он не мог представить себе Дыма. Где самолет-истребитель, там непременно и Дым. И вот этот человек почти готов смириться с отмиранием крыльев, поднимающих его в заоблачную высь. Астахов понял, что Дым, как и он сам, уже немало думал о путях развития авиационной техники.

— Даже трудно себе представить, в каком направле­нии пойдет развитие авиации. Истребительной авиации. Известно одно: что скорости, высота растут изо дня в день. Организм же человека остается неизменным.