— Рапорт я написал две недели тому назад. Долгонько шел он к вам.— Смирин покачал головой.
— Да, мне только сегодня передали его. Эх, Сорочин!
— Речь шла о летчике Дыме. Я доложил начальнику медслужбы о своих наблюдениях. Просил ходатайствовать перед вами об отпуске на пять-семь дней. Ответа не получил. Тогда я сам отстранил Дыма от полетов. Он отдохнул и теперь летает. Чувствует себя неплохо. Рапорт, который у вас в руках, имеет, если можно так сказать, чисто исторический интерес...
— Ясно,— спокойно произнес Астахов. Однако Смирин не поверил его тону и оказался прав.— Доктор, а может, мы покажем Дыма хорошему специалисту? К Королеву прибыл новый врач — капитан Ахтан. Звание, возможно, тут не имеет значения.
— Какой Ахтан специалист — мне известно...
— Думаю, что консультация Дыму не повредит,— заметил Астахов.
Смирин не сдержал раздражения:
— Если вы требуете для моих людей консультации Ахтана, то мне остается спросить у вас: когда прикажете дела старшего врача полка передать ему же...
Астахов отвел глаза:
— Я не требую. Только спросил...
— Извините, товарищ полковник, если вы находитесь на четвертом развороте, то сами знаете, что делать дальше. В данный момент я тоже нахожусь на четвертом развороте и в помощи Ахтана не нуждаюсь.
— Погодите, доктор..,
— В полку я слежу за безопасностью полетов. В зависимости от состояния здоровья одних летчиков допускаю, других отстраняю от летной работы. Ни у Сорочина, ни у кого другого не консультируюсь.
Астахов встал. Стройный, стремительный. Насупился и задумчиво сказал:
— Ясно. Вы меня не поняли...
— Вы полагаете?
Астахов пристально посмотрел на Смирина. Хотел еще что-то сказать, но передумал и кивком отпустил полкового врача.
12
Прошло несколько дней.
Как-то после, обеда, осторожно постучавшись, в кабинет Дыма вошел Твердохвалов. Положил перед командиром папку. Дым в это время сосредоточенно читал свежий авиационный журнал.
— Что принесли? — не отрываясь, спросил он.
— Подпишите приказ по второй эскадрилье...
Твердохвалов стоял перед Дымом навытяжку. Он всегда вытягивался перед командиром, когда был в чем-либо виноват или хотел доказать что-то свое. В другой раз Дым только посмеялся бы или вообще не обратил бы на это внимания. Но сейчас Твердохвалов оторвал его от интересной статьи.
— О переводе летчиков?
— Так точно!
Дым навалился локтями на стол, склонился над заготовленным приказом. Лицо сосредоточено, брови приподняты. Вдруг он прикусил губу, задумался. Не выпуская из левой руки журнала, правой взял красный карандаш и зачеркнул последний абзац приказа.
Плечи Твердохвалова опустились.
— Разве можно так? — покачал головою командир.
— Как именно?
— Не посоветовались и дали в приказ...
— Вы насчет Макарова? — осторожно спросил Твердохвалов.
— Я не говорил о его переводе.
— Вы говорили насчет Курьянова, Семенова...
— О них — да. А Макарова оставить в эскадрилье Анутюнова.— Дым зачеркнул несколько предложений в начале приказа, отодвинул бумаги.— Переписать...
Твердохвалов обеими руками схватил папку со стола, щелкнул каблуками и вышел.
"Если б к строевой выправке Твердохвалова да еще немного грамоты и штабной культуры, было бы не худо. А то выдумает что-нибудь и хочет убедить, будто это я сказал. Что-то с ним надо делать",— подумал Дым и тут же услыхал зычный голос дежурного, кому-то рапортовавшего в коридоре. Не иначе приехало начальство.
Командир полка поправил галстук и поднялся навстречу. Вошел полковник Астахов, крепко пожал ему руку.
— Я на минутку.— Астахов развернул журнал, который недавно читал Дым.— Здесь есть любопытные мысли...
— Не успел прочесть.
— В одной статье,— садясь в кресло, начал Астахов,— проводится мысль, что истребительная авиация доживает свой век. Смело сказано...
— Что-то рациональное в этой мысли есть.
— Леонид Иванович, и вы такого же мнения?
Астахов рассматривал командира полка и втихомолку дивился. Ни в какой иной роли он не мог представить себе Дыма. Где самолет-истребитель, там непременно и Дым. И вот этот человек почти готов смириться с отмиранием крыльев, поднимающих его в заоблачную высь. Астахов понял, что Дым, как и он сам, уже немало думал о путях развития авиационной техники.
— Даже трудно себе представить, в каком направлении пойдет развитие авиации. Истребительной авиации. Известно одно: что скорости, высота растут изо дня в день. Организм же человека остается неизменным.