— Все равно ведущее звено — человек. Без человека не смогут воевать никакие механизмы. В воздухе над родными просторами мы, истребители, были и будем хозяевами. Иное дело, чем мы будем управлять — самолетами или какими-то другими аппаратами...
Дым налег грудью на стол, задумался. Конечно, наша авиация вовсе не утратила того, с чем она закончила войну, наоборот — развила дальше. Это — скорость, высота маневр. Невиданный рост науки и техники станет залогом еще более смелого движения вперед. Веление жизни — рваться в заоблачную высь на сверхзвуковой скорости.
— В интересное время мы живем! — воскликнул он. Ему приятно было слышать рассуждения Астахова о том, что без человека авиации не обойтись, но нельзя же быть и ретроградом. Настало время электроники, кибернетики, и надо осмыслить, что они сулят авиации. А может, и впрямь можно будет человека на истребителе заменить прибором, системой приборов?..
— В статье многовато фантазии,— говорил Астахов,— а мы же люди военные.
— Фантазии? Да это же отлично! Вся авиация — детище фантазии. Именно так.— Дым помолчал.— И мы со временем исчезнем как особый род войск. В первый же день Отечественной войны перестала существовать как ударная сила грозная в прежних войнах кавалерия. Все течет...
Астахов молчал, глядя на стратегическую карту, висевшую на стене.
— Мне нужен заместитель по летной части. Думаю вас взять...
Дым слегка смутился, но ответил спокойно:
— Прошу оставить в полку. Я тут не все еще сделал...
— И что же именно осталось?
— Надо молодежь ввести в строй, на "отлично" выполнить приказ по летной подготовке, а потом...
Астахов улыбнулся:
— Это на целый год работы.
— Приблизительно,— рассмеялся Дым. Какое-то время помолчал, глядя на Астахова.— В полку мне хорошо. Летаю и летаю. Сразу вижу плоды своей работы...
— Работа моего заместителя по летной части вовсе не кабинетная. Ему все время надо быть в воздухе. С одним, с другим полком... Со всеми. Если работать с душой, результат скажется в масштабе всего соединения. Это именно то, что вам нужно...— Астахов встал, засунул руки в карманы, задержался у порога.— Не хотите идти ко мне. Я вас правильно понял? — с улыбкой обернулся он.
— Так точно!
— А мне человек нужен...— сказал Астахов и вышел из кабинета. Дым провожал его. Во дворе у машины остановились.
— Вам заместитель нужен, а мне начальник штаба...
— Давно ждал, когда вы об этом скажете. Твердохвалова надо учить. Пошлем на курсы.— Астахов открыл дверцу машины.— На днях обсудим этот вопрос,— подал руку и уехал.
Дым постоял на улице, посмотрел на причудливые облака, уплывавшие за горизонт, и возвратился в кабинет. Хотел почитать, поразмыслить, но беседа о командиром соединения всколыхнула душу, выбила из колеи. Он бросил все и вышел.
На крыльце встретил лейтенанта Макарова.
— Чем заняты?
— До двадцати часов свободен.
Под испытующим взглядом командира полка Макаров насторожился. Думал, что Дым заговорит про злосчастный штопор, про технику пилотирования. Но произошло нечто иное.
— Поехали,— предложил Дым и пошел к машине, стоявшей за углом штаба.
Макаров даже не спросил, куда собирается ехать командир,— догнал его и охотно сел в машину. Прибежал шофер.
— Можете идти в казарму. Я сам,— сказал ему Дым.
Машина миновала шлагбаум военного городка, свернула на главную улицу города, проскочила железнодорожный переезд и вырвалась на простор. Сизый асфальт шоссе, прямой, как стрела, лег с севера на юг. По обе стороны мелькали поля. В оврагах, на опушках кое-где лежали клочья набухшего бурого снега. Черные холмы дышали весенней свежестью, бодрили и волновали.
Далеко впереди показался мост, потом из-за холмов блеснула синевой широкая река. Дым остановился на обочине шоссе. Хлопнул дверцей. Вышли на берег.
Светило солнце. Было тепло и так тихо, что слышались голоса едва приметных ручейков, бегущих с береговой кручи. Дым расправил плечи, огляделся.
— Во! — поднял он большой палец.
Они смотрели на широкое зеркало разлива. Вода залила далекие луга, дошла до березовой рощи на пригорке. Рядом с рощей, как нарисованный, синел ельник. Река текла на запад. Над рекою высилось холодное небо. Пахло водой, лесом, легко дышалось.
Дым с Макаровым стояли на берегу, лица их и кожаные летные куртки в лучах заходящего солнца отливали бронзой.
— Кудлача бы привезти сюда на этюды! — весело сказал Дым.— Правда? Эх, люблю речку, лес! — Он глубоко вздохнул.— А вы? Вы же на реке выросли?